Обаяние Порока. Татьяна Полозова

поверила, хоть и боялась.

      С лестницы спустилась белокурая кудрявая девочка лет восьми. На ней было надето розовое платье с белыми рюшами и лаковые сандалии.

      –Мама! Мама! – Она спрыгнула с последних трех ступенек и прокричала наверх.

      –Что ты орешь?!

      Из боковой комнаты, наверное, столовой, вышел высокий худой парень лет двадцати. Его дымчато-коричневые волосы тоже немного вились, но не так, как у девочки.

      –Ты злюка! – Девчонка показала ему язык и снова побежала наверх.

      Парень безучастно почавкал жвачкой и вернулся в столовую.

      Ангелина смотрела на них, закрыв рот ладонью и слезы крупными градинами катились по ее лицу. Самаэль сжимал кулаки в бессильной злобе. Он ненавидел этих детей, хотя и понимал, что они ни в чем не виноваты. Это не позволяло ему наказать их.

      Но вот послышались более глубокие голоса взрослых и на лестнице показались мужчина и женщина, держащие за руку девчушку.

      –Милая, твой брат уже готов? – Спросила женщина.

      Ее тонкое платье в горошек облегало стройную фигурку и муж, очевидно, до сих пор восхищался этим фактом, судя по тому, какие плотоядные взгляды он бросал на нее.

      –Мне обязательно туда тащиться?

      Парень снова вышел в прихожую, на этот раз, закидывая в себя чипсы.

      –Ты еще не готов! – Взвизгнула женщина.

      Парень небрежно посмотрел на свою одежду: рваные джинсы, толстовка, серая футболка, кеды.

      Он оскалился, оголив ровный ряд керамических зубов.

      –Я пойду так или не пойду вообще.

      Мужчины оставил руку дочери и подошел к сыну, тыча в него пальцем:

      –Ты, черт возьми, переодеваешься, – он повысил голос: – идешь наверх и переодеваешься!

      Он минуты три играл в переглядки с сыном, в которой у младшего не было ни одного шанса. Парень обошел отца, задев его плечом, одними губами прошептал извинения матери, потрепал сестренку по макушке, которая теперь смотрела на него, надув губы и упрямо удерживая слезы.

      –Мы подождем на улице. – Сурово произнес мужчина.

      Его жена и дочь вышли вслед за ним.

      Ангелина повернулась к Самаэлю и, сквозь слезы, произнесла:

      –Забери меня отсюда.

      Самаэль поднял ее подбородок и наклонился к губам, лишь одну долю мгновения прикоснувшись к ним своими. Ангелина не успела ничего понять, видя лишь его глаза, которые горели алым цветом и тут же они оба оказались в ее собственной гостиной.

      Самаэль отодвинулся от нее, но руки держал чуть ниже плеч, поглаживая их вверх-вниз. Ее кожа похолодела, а его руки, наоборот, стали горячими, как раскаленные котлы.

      Ангелина отрывисто дышала и медленно моргала, только способная лишь открывать рот в немой сцене.

      –Прости меня. – Заговорил Самаэль.

      Он смотрел на ее лицо и ему хотелось вернуться обратно в ад, потому что смотреть на ее страдания было сложнее, чем ежеминутно мучить тех, кто заслуживал этого. За это он и ненавидел Творца. Дьявол наказывал, мучил, ненавидел, испытывал, соблазнял, но лишь тех, кто это заработал и не скрывал