Ищите барышню, или Безжалостный Орфей. Антон Чиж

поправили его. – Куда делся главный свидетель?

      – Убежал, пока мы добрались. Швейцар говорит, такой крик поднял, весь дом переполошил. Да что с него взять, обычный посыльный.

      – В котором часу приходил?

      – Значит, так… Швейцар заявился в половине, туда-сюда, выходит, около десяти. А что такое?

      – Ерунда… – сказал Лебедев и вдруг нахмурился. – Постойте, вы говорили, что букет валялся в гостиной?

      – Лично подбирал.

      – Это меняет дело.

      – Вот и чудесно! Значит, оформляем самоубийство…

      – Значит, посыльному кто-то открыл или…

      – Не мучьте, в конце концов!

      – С кем барышня квартиру снимала?

      – По домовой книге одна жила. Ну?!

      – Тогда все ясно.

      – Аполлон Григорьевич, пожалейте…

      – Не пожалею, а помогу: дверь уже была открыта. Посыльный вошел сам. Цветы надо было вручить. А почему дверь была открыта…

      – Почему? – механически повторил Бублик.

      – Потому что открытой ее оставил убийца. Самоубийце не до того было бы.

      – А может, барышня подумала: умрет, а дверь закрыта, ломать придется… Нехорошо.

      – Не заставляйте переменить о вас мнение. Вы же умный человек.

      Приставу лесть была приятна. Но что делать с проклятым убийством? Как с ним справиться? Такая неприятность, честное слово. И ведь так хорошо начиналось…

      – Аполлон Григорьевич, а если мы тихонько…

      – Коллега, не будите во мне… – Лебедев не решил, какое именно чудовище не надо будить в нем, и закусил леденцами.

      Все, конец. Бублик сдался. Ничего не поделать, составляй протокол и заводи дело.

      – Что же здесь случилось? – с нескрываемой печалью спросил он.

      – Умное и тонкое шулерство, – ответил Лебедев, подхватив чемоданчик. – Тело доставляйте в участок, вскоре к вам загляну. Веселее, пристав. Вдруг вам попалось интересное преступление…

      Такая перспектива не радовала. Бублик был всего лишь обычный полицейский. Зачем ему интересные дела? Только обуза, честное слово…

* * *

      Трактирщик Макарьев дело открыл недавно. На Моховой трактиров немного, прибыток будет. Надо клиента привлечь. А потому фужеры протирал тщательно, чтобы слепили фальшивым блеском. Не пробило одиннадцати, когда дверь чуть не слетела с петель, впуская раннего клиента. Срывающимся голосом он потребовал графин кваса и плюхнулся за ближайший столик. С виду ухоженный, если не сказать франтоватый, одет чисто, явно не с похмелья. Только лицо раскраснелось, как от мороза, и в глазах нечто придурковатое. Отчего не обслужить, каждый гость на вес золота. Макарьев крикнул половому.

      Перед юношей появился запотевший штоф и граненый бокал. Он налил до края и жадно выпил не отрываясь. Опрокинул второй, а за ним и третий. И тут же потребовал еще. Макарьев не возражал, наверняка при деньгах.

      Странный посетитель разделался с новым