Забавы жестоких богов. Александр Петров

обниматься и просить у меня прощения.

      Однажды, когда мне было четырнадцать лет, мать пришла ко мне вечером в комнату, одетая в прозрачную, короткую ночную рубашку и потащила меня в постель. «Ты стал таким молоденьким, Боб, пока тебя не было, скорее приласкай свою девочку… За эти годы я так соскучилась по тебе», – задыхаясь от возбуждения, стонала она. Только пара хороших оплеух привела ее в чувство.

      Помню, как медленно поднималась она с пола. Из носа капала кровь. «Не пожалел маму, сынок», – сказала она, видимо, имея в виду не только разбитое лицо…

      Назавтра мать говорила, что была пьяной и ничего не помнит, но прятала при этом глаза, а потом удрала в Космос при первой возможности.

      Я старался не показываться дома, когда после нескольких дней по возвращении из экспедиции мать вновь срывалась, даже ночевал в зале школы единоборств, положив компьютер под голову вместо подушки. А когда она опять отправлялась в полет, жестоко бил опущенных типов с их пропитыми подружками, которые по старой памяти снова пытались превратить дом в бордель, драил блевотину, выбрасывал использованные презервативы и пустые бутылки.

      Так мы и жили в последние годы. Подрастающий мужчина, у которого не было детства, и его мать, которая так и не повзрослела.

      Дом ветшал, мебель портилась, ломалась или просто исчезала. В моей комнате стояла привинченная к полу койка со звездолета и старый сейф со следами попыток взлома, в котором я держал свои вещи. Остальные комнаты были почти пусты, с попорченными стенами, досками на кирпичах вместо стульев, там частенько гулял сквозняк от разбитых окон, а зимой лежал снег. Я думаю, что если бы я взял ее в руки, отвадил дружков, следил бы за ней, как нянька, то все было бы по-другому.

      В конце концов, я был лишь ребенком и ждал помощи от матери… Я не люблю вспоминать о своем детстве…

      В конце второго курса неожиданно для себя я перевелся в . Академию Дальней Разведки. Меня отговаривали все преподаватели, но, увы, я их не послушал. Был переведен на третий курс факультета прикладной планетографии, откуда, после некрасивой истории во время практики, был выкинут на военный.

      Так я стал пилотом Черного Патруля.

      На Базе пилоты-мастера, они же “обмороки”, сразу приняли меня как своего. Как правило, новичков держат в запасных экипажах, отправляют на штурмовки поселений, на вахты, пока не присмотрятся. Потом гоняют на имитаторах, лишь потом доверяют место второго пилота или штурмана в несложных вылетах. Меня посадили на имитатор в первый же день, а через неделю в экипаже Медисона я попал в самое пекло.

      Десять лет боевых действий. Три раза подбивали. Командир звена. Был. Никак не привыкну, что уже не летаю. Если повезет, буду штабной крысой в Патруле или офицером секретного отдела СБ. Вот, пожалуй, и все, что можно рассказать обо мне.

      Ника, которая отодвинулась от него почти в самом начале рассказа, глядела печально и строго. В глазах стояли слезы.

      – Не думала, что так бывает. Бедный мой герой…

      – Пойдем, поплаваем, а