Что помню. Юлия Геннадиевна Глухова

чтобы претендовать на историческую достоверность или возбуждение жаркого интереса. Я пишу по одной причине – мне этого очень хочется.

      За хлебом

      Хабаровский край. Большое село, а для приехавшей на летние каникулы девочки – бабушкина деревня. Теперь кажется, что каждый день лета был ясно-солнечным и очень жарким. Про комаров и остальной гнус помню как-то не самостоятельно, а больше из разговоров взрослых. Видимо, в детстве комары воспринимались как неотъемлемая часть каникул, как естественная особенность климата, как ещё одно приключение, которое необходимо претерпеть и потом рассказывать о нём впечатлительным слушателям…

      Но сейчас – о том, как бабушка посылала в магазин за хлебом. Сразу избавимся от стереотипов. Во-первых, что значит «посылала»? Баба Тоня никогда не повелевала нами как большинство взрослых вокруг. Она обращалась с просьбой, объясняла, почему не может пойти сама – устала, занята по хозяйству, и, если несознательный ребёнок явно увиливал от утомительного похода, собиралась и тут же отправлялась сама. При этом никакого дополнительного воздействия на мою совесть не оказывалось: ни нарочитых демонстраций, ни укоризненных вздохов и напоминаний. Просто внуки знали, если не пойдём мы, бабушка сходит сама. И этого, как правило, для нашей мотивации было достаточно.

      Во-вторых, сходить в сельский магазин – это совсем не то, что сгонять в магазин в городе, где ближайший продуктовый, скорее всего, за углом. Единственный продуктовый магазин располагался в центре села, на площади, по соседству с почтой, кинотеатром, больницей и административными зданиями непонятного тогда мне назначения. А мы жили на окраине у реки, и я просто ушам своим не верила, когда мама говорила, что большинство жителей села не ходят каждый день в лес и почти не купаются в реке… Наша улица, протянувшаяся от главной, асфальтированной дороги до самой речки, казалась мне просто грандиозной – как в длину, так и в ширину. С длиной сейчас всё понятно – любой прямой отрезок пути для маленьких ножек, да ещё с младшей сестрёнкой за ручку, покажется внушительным. А вот ширина, это – да, это вам не городская улица. Сама дорога, отсыпанная чем-то мелко-колючим и пыльным, плюс щедро отмерянные расстояния от дороги до огороженных участков, где-то заросшие бурьяном и заваленные всяким хламом, заставленные лодками, сельскохозяйственной техникой и обычно-привычными машинами, где-то тщательно выкошенные и убранные аккуратными хозяевами, – это была не улица, а целый мир, калейдоскоп из знакомых уже фамилий соседей, их историй, чьих-то, а не просто азбучных собак, кошек, кур, коров и телят. Каждый дом и двор говорил о своих хозяевах: о достатке, об отношении к труду, семейственности, благорасположенности или, наоборот, отчужденности от соседей. Проходя мимо чьего-то дома, я невольно «дописывала» его историю, припоминая подслушанное у старших или когда-то самостоятельно замеченное за хозяевами, вглядываясь в лица, сравнивая чужое обустройство жизни. Было любопытно: как живут другие,