Моя шоколадная беби. Ольга Степнова

оставалось бесстрастным, не подавая никаких признаков жизни, а руки нагло и по-хозяйски обшарили всю ее, забравшись под покрывало.

      Про пистолет она начисто забыла.

      Такие хозяйские это были руки.

      – А ты и правда живая, – открыл он глаза. – Тепленькая, гладенькая и без хвоста.

      – Зато ты скоро сдохнешь. – Катерина смогла отпихнуть его руки только потому, что они сами этого пожелали. – У тебя температура градусов сорок. Тебе нужно в больницу.

      – У меня в жизни не было негритянки! Давай меняться: ты мне на опыты свое клевое тело, а я тебе – свою незрелую душу.

      – Сейчас я пойду в деревню, найду телефон и позвоню...

      – Все-таки ты меня сдашь!

      – Спасу. У тебя кровотечение.

      Он закрыл глаза и опять стал похож на красивого молодого покойника.

      Катерина шагнула к двери.

      – Слушай, – подал он голос, – ответь мне на один вопрос. Ответь и иди.

      – Ну?..

      – А почему ты решила спасать меня, а не своего папика? Ведь ему вроде тоже нехорошо?

      Катерина поднесла свою руку к глазам. В гранях бриллианта играло пламя свечей. Этих свечей в отражении было значительно меньше, чем в большом доме Роберта. Их можно было даже пересчитать.

      – Раз, два, три, четыре, пять... – сказала вслух Катерина. – Шесть. Всего шесть. Не знаю. Честно, не знаю. Может, все-таки, я иду тебя не спасать, а сдавать?..

      – Может быть. Жаль, что тебя не загрызли собаки.

      – Не скажи. Вот вылечишься, отсидишь, и еще скажешь мне спасибо.

      – А откуда ты все про меня знаешь?

      – Ты стал героем криминальных новостей. Твою физиономию показывают чаще, чем лицо президента. Но это уже второй вопрос, а ты обещал один.

      – Ладно, катись.

      Но Катерина ни шага не сделала в темные и сырые сени.

      Она подошла к покосившемуся деревянному столику, на котором стояли свечи, и стала перебирать лекарства, пытаясь в скудном свете прочитать их названия.

      «Почему-то я его совсем не боюсь, – лихорадочными очередями стали атаковать ее странные мысли. – Может, потому что пистолет у меня? Может, потому, что он совсем слабый? А может, потому, что в банковскую барышню стрелял не он, а он даже наоборот, вроде как за нее заступался? А может, потому, что темных деревенских улиц я боюсь гораздо больше, чем тяжело больного, беспомощного бандита? Роберту, наверное, уже не помочь, а находиться наедине с мертвым несостоявшимся мужем намного страшнее, чем с чуть живым гангстером? Впрочем, от сердечного приступа не всегда умирают. А может, я его не боюсь... потому что у него такие хозяйские, наглые руки?..»

      – Тебе повезло, – пробормотала Катя. – Тебе повезло. Во-первых, я понятия не имею, куда мне идти. Во-вторых, тут есть антибиотики и бинты. С ума можно сойти – ни валидола, ни нитроглицерина нет, а «Бисептол» и бинты есть...

      – Впечатление такое, что ты грабанула аптечный киоск, и только теперь рассмотрела, чего там нахапала.

      – Да, в некотором смысле мы коллеги.

      –