Мой генерал. Татьяна Устинова

будет лучше, если вы немедленно об этом забудете, а ремень завтра выбросите обратно в пруд. Хотите, я могу выбросить.

      – Как?!

      – Так. Все равно… покойнику вы уже ничем не поможете, зато наживете себе проблем.

      – Позвольте, – пробормотала до глубины души возмущенная Марина и даже приостановилась. Федор сразу оказался впереди, засверкали его необыкновенные штаны. – Позвольте, но ведь это же убийство! И это я – я! – поняла, что его… пристукнули! То есть не пристукнули, а утопили! Кроме меня, никто не догадался!

      – Да и вам хорошо бы не догадываться!

      – Да почему?!

      Тут он остановился и повернулся к ней лицом, так что она почти уткнулась в него носом. Странное дело. От него легко и хорошо пахло, как будто непосредственно перед рейдом на прудик он принял душ и побрился. Марина принюхалась.

      Интеллигентный французский одеколон как-то не вязался с пестроцветными спортивными штанами.

      Ох, врет кто-то из них – то ли запах, то ли штаны!

      – Мариночка, – проникновенно начал Федор Тучков, и Марина чуть-чуть отодвинулась, – то, что вы нашли ремень, ничего не значит. Ну, ремень и ремень. Того, что он был пристегнут к свае, никто не видел. Да и потом!

      – Что потом?

      – В милицейском протоколе написано «несчастный случай». Никто не напишет там по собственной воле «преднамеренное убийство». Ни один милиционер, знаете ли.

      – Да мало ли что там написано! Это же убийство, и его надо расследовать!

      – Ну, расследуйте, – хмуро согласился Тучков Четвертый.

      Он ничего не знал о «приключении», которое она мечтала заполучить хоть один раз в жизни, – чтобы снегом занесло отель, как в пьесе Джона Б. Пристли, чтобы под подушкой у старшей горничной загорелый полицейский капитан нашел пузырек с надписью «мышьяк», купленный в деревенской аптеке, чтобы священник подслушал странный разговор, да и сам он, кажется, затевает что-то зловещее, недаром из-под его воротничка выглядывает нечто, подозрительно похожее на татуировку с головой змеи…

      Тут в самой гуще ее детективных мыслей некстати оказался Федор Тучков.

      – Э… э… вы знаете, кем он был?

      – Кто?

      – Ваш утопленник.

      – Во-первых, никакой он не мой, а во-вторых, не знаю. А что? Это имеет значение?

      – Для расследования, которое вы собираетесь проводить, конечно, имеет.

      – Я не собираюсь проводить никакого расследования! – несколько непоследовательно вспылила Марина. – Господи, зачем вы за мной потащились!

      На это он ничего не ответил, и до темной громады корпуса с одним-единственным освещенным окном – Марининым – они дошли в полном молчании. На газоне, казавшемся черным, лежал косой четырехугольник света. Федор зашел в этот четырехугольник и неожиданно попросил вежливо:

      – Разрешите посмотреть. – И потянул у нее ремень.

      Смотрел он недолго. Повертел так и сяк, колупнул пряжку и зачем-то подергал.

      – Ну что? – с любопытством спросила Марина.

      – Вы думаете, что именно этот ремень был у него в джинсах?

      – А какой же еще?!

      – Не