Адвокат’essa, или Поиски Атлантиды. Ольга Зиновьевна Муравич

собственно, к теме нашего исследования. – Это выражение – про «битие» – так и осталось нашей шуткой на долгие годы.

      Когда спустя два дня наступил момент вынесения решения, мы гадали: что скажет суд? Шесть часов в совещательной комнате А. Б. вместе с заседателями готовил свой вердикт. С одной стороны, этот отец – такой удачливый, успешный и вроде бы пекущийся о детях шести и восьми лет. Девочку восьмилетнюю даже допрашивали в суде, выясняя, «с кем она хочет жить – с папой или мамой?». По закону такой «допрос» разрешался и адвокаты на этом очень настаивали.

      Посмотришь на этого отца: чистенький, ухоженный, в перерывах дарящий детям какие-то игрушки, сладости и немного заискивающе заглядывающий в глаза. И характеристики у него были положительные, и каких-то свидетелей он приводил для подтверждения неблаговидного поведения бывшей супруги. А. Б. часто нам повторял: «Когда все так хорошо – это подозрительно». Бывшая жена худощавая, около 30 лет, небольшого росточка женщина. Бледное лицо с большими кругами под удивительно синими глазами, обкусанные губы и дрожащие руки, постоянно теребившие несвежий носовой платок, в который она и плакала, и сморкалась, дополняли весьма печальную картину. Ее рассказ о том, что она действительно начала работать в ночную смену, так как за это больше платят и ей можно что-то прикупить ребятам сладенького, вызвал вопрос у суда: «А что, разве отец не платит денег на содержание детей?» В ответ женщина в очередной раз расплакалась и сказала, что отец за лето и весну приезжал три раза, привез мальчику брючки, девочке – кофточку, несколько тетрадок и лимонад. «И это всё?» – поинтересовался Александр Борисович. «Да, всё», – почти прошептала ответчица. Видно было, что устала она очень, что трудно тянуть самой детишек и что ее дурковатая мамаша и ей житья не дает. И, похоже, что ребятишкам от матери тумаки достаются действительно… Но девочка хотела остаться с мамой, а мальчишка, получивший тут же, в зале суда от папаши большую машину и огромную шоколадку, видно было, что готов с ним ехать. По причине малолетства младшего суд не спрашивал о его желании, хотя отец и подзуживал: «Сынок, расскажи дядям и тетям, как мама пьет водку с другими дядями дома и вас бьет». «Полный придурок, – переглянулись мы с Агнией. – Ну, надо же так мучить ребенка… да при огромном скоплении людей».

      А истец на вопрос суда: «Почему вы уклоняетесь от уплаты алиментов на детей?» – сообщил, что он нарочно не дает ей денег, а то она их пропьет со своими собутыльниками». Мрачная история чужой трагедии. Больно, стыдно, неприятно. Многое непонятно. Чаша весов наша колебалась время от времени то в одну, то в другую сторону.

      Решения ждали все. Мы обсуждали детали процесса, но не могли предположить, в чью пользу все-таки решится дело. Понятно, что это будет позиция А. Б., а заседатели, скорее всего, «прокивают» вслед за ним.

      Люди столпились в судебном коридоре в таком количестве, что нечем было дышать. «Пойдем на улицу», – предложила Агнешка. «А вдруг пропустим оглашение?» – заволновалась я. «Да, ну, пропустим, как же! Двери открыты, и мы