Орден Франкенштейна. Роман Михеенков

от меня на полшишечки.

      – Она вроде бы и внимания на меня не обращает, – забеспокоился новобранец.

      – Что б ты понимал.

      Гена покосился на ледяную деву, стараясь сделать это незаметно. Снегурочка смотрела сквозь пространство и улыбалась своим мыслям. Самой светлой мыслью, судя по мурашкам, забегавшим по телу юноши, был план организации геноцида не слишком малого народа. Или даже апокалипсиса. От её улыбки хотелось убежать на край света и никогда не возвращаться.

      – Занятые вечером – приступить к исполнению. Остальные работают по штатному расписанию. Всем творческих успехов. Свободны, – Панфилов откланялся и удалился под аплодисменты труппы.

      После сбора труппы злой гений, увлекший Гену Счастливцева на подмостки дьявольского театра, повёл его на экскурсию. Внутри «периметра» – высокого бетонного забора с колючей проволокой по верху, располагалось всего три объекта: будка охраны у въездных ворот, казарма – башня красного кирпича, и обшарпанный клуб – в нём располагались столовая и зал для собраний. Казарма, судя по архитектуре, когда-то была святилищем неизвестного новобранцу культа: внизу просторный зал, по периметру которого поднимался до самой крыши спиралевидный пандус. С пандуса низкие сводчатые двери открывались в комнаты-кельи. Сверху сквозь некогда прозрачную крышу на казарму взирал хитрый прищуренный глаз. Из-за мутного стекла было не совсем понятно – витраж или просто налипшая прошлогодняя листва. Но смотреть в это око было жутковато. Казалось, оно всё про тебя знает. В целом странное сооружение походило на Вавилонскую башню, вывернутую наизнанку. А клуб был самым обыкновенным – классика советской архитектуры. Только в воинской части, где вырос Гена, облезлая краска на таком же клубе когда-то была красной, а на этом голубой.

      Проведя экскурсию и показав все бытовые необходимости, вербовщик заселил новобранца в небольшую узкую келью. Обстановка предельно простая: кровать, стол, стул, шкаф, телевизор. Неоткрывающееся окно с видом на мусорные баки.

      К удивлению Гены оказалась, что это не тюрьма. Если в расписании нет репетиций или собраний, можно идти на все четыре стороны. Казарменный режим – исключительно накануне операций. И отпуск полагается, но из отпуска в любой момент могут отозвать. За «периметром» ночевать не рекомендуется, хотя никто за это не накажет.

      – За границу, сам понимаешь, дорога тебе закрыта, но проекты у нас по всему миру, так что Лондон с Парижем в рабочем порядке увидишь, – злой гений на глазах превращался в доброго ангела – до приезда в Москву все перемещения Гены в пространстве ограничивались поездками в село Хусатуй и посёлок Агинское.

      – Здорово… – неуверенно обрадовался новобранец.

      – И запомни самое главное. Всего два правила: первое – никаких романов на работе, и второе – даже думать не смей о ролях, кроме тех, что даст тебе худрук. Все эти «амуры и зефиры» – засунь поглубже, а лучше забудь. Иначе…

      – Я подписал чистый лист, – догадался Гена.

      – Именно!