Титулованный Соловей. Мариша Кель

Мари.

      – Нет! – только и успела взвизгнуть женщина, прежде чем оказаться в крепких и нежных объятиях супруга.

      Обняв Влада в ответ, Мари горько и неожиданно залилась слезами, как какая-нибудь кисейная барышня. Взглянув на мужа сквозь пелену слёз, она прошептала:

      – Я люблю тебя.

      – А вот теперь я действительно начинаю волноваться! Что с тобой, любимая? Ты не заболела?

      Ответ пришёл к ним обоим одновременно. Расплывшись в счастливой улыбке, Влад спросил без какого-либо стеснения:

      – Женские дни паники и отчаяния были?!

      Ударив супруга в грудь, Мари всхлипнула, отрицательно помотав головой.

      – Вот так новость! Прекрасное начало дня!!! – прогремел голос князя на весь обеденный зал.

      Влад опустился на одно колено подле Мари и, бережно взяв её руки в свои ладони, поочерёдно поднёс их к своим губам.

      – Эта новость очень обрадует Кити. Вижу, тебе не терпится её увидеть.

      Мари вновь покачала головой, но на этот раз утвердительно.

      – Ну, пойди, скажи ей.

      Мари, сладко поцеловав князя, поспешно поднялась и как на крыльях вылетела из обеденного зала, чуть не сбив с ног управляющего Тимофея, который бережно и высоко нёс серебряный поднос, уставленный посудой из фарфора.

      Изрядно проявив виртуозность после неожиданной встречи с Мари, управляющий всё же сохранил равновесие, при этом избежав столкновения с княгиней.

      – Извини, Тимофей, – услышал он удаляющийся голос её светлости.

      – Ничего, ничего, – уже сам себе промолвил управляющий, продолжив свой путь.

      Степенно добравшись до обеденного стола с присущим самообладанием и расставив кофейный сервиз в соответствии с требованиями этикета, Тимофей протянул князю плотный конверт и, замерев в лёгком поклоне, учтиво осведомился:

      – Ваша светлость желает прочесть письмо сию же минуту или прикажите оставить послание в кабинете?

      – Я прочту сейчас, Тимофей, – сказал князь, взяв из рук управляющего конверт.

      – Как изволите… Не смею мешать, – произнёс управляющий, поспешив удалиться.

      Влад вскрыл конверт тем же ножом, которым пару минут назад намазывал на булку масло. Немного испачкавшись, мужчина тихо чертыхнулся, развернув плотные листы.

      Князь ни на минуту не сомневался, что письмо было от его друга Щербатского. Вчерашним вечером в театре Мари, может, что-то и заметила, встревожившее её, но она не подметила главного: Щербатский угодил в какую-то неприятную историю. «Сердечные дела могли и подождать, когда дело касалось жизни и смерти», – полагал Влад. В ходе непринуждённого вчерашнего разговора, где все восторженно говорили о счастье видеть вновь друг друга, Щербатский недвусмысленно дал понять Владу, что дела его обстоят не лучшим образом и за ними в данный момент наблюдают. Также князь понял, что, находясь сейчас рядом с Вольфом, он и его семья слишком рискуют. Щербатский всеми возможными ему способами пытался показать, будто они не друзья, а лишь давние