Не моё отражение. Анна Мишина

доносилась громкая музыка. У нас дома и музыка? В доме ведь нет абсолютно никакой техники, мать все пропила.

      Прохожу во двор, тихонько прикрыв за собой калитку, и подхожу к передним окнам. В комнате горит свет и можно различить силуэты сквозь замерзшее стекло. Человек пять отплясывают в зале, который заняла мать.

      Значит у матери гулянка. Это плохо, очень плохо.

      По старому пути обхожу дом пробираясь через сугробы к окнам своей комнаты. Привычным движением открываю оконные рамы и пролезаю внутрь.

      Хорошо хоть дверь еще не выломали. Прикрываю створки. Трогаю батареи – теплые. Значит, мать истопила котел. Уже хорошо. Но одно точно теперь знаю, осталась я без ужина, так как на кухню незаметно не пробраться. Включаю свет и начинаю копаться в своих вещах. Собираю все более подходящее для лета.

      От сборов отвлекает стук в дверь.

      Я тут же выключаю свет и затихаю.

      – Чего долбишься? – слышу пьяный голос матери.

      – Мне показалось, что там свет горит, – говорит незнакомый мужской голос.

      – Тебе показалось. Васька должна сегодня работать, припрется под утро, – слышу по шагам, что кто-то уходит.

      Но я так и не двигаюсь с места. Не уверена, что за дверью никого нет. Меня бьет мелкая дрожь. Боюсь я таких вот неадекватных пьяных дружков матери.

      Не знаю, сколько я так простояла, пока не послышались еще одни удаляющиеся шаги. Музыка притихла. Слышатся голоса.

      Приходит сообщение на телефон: “Завтра в семь утра будь готова. Машина за тобой приедет”.

      Отлично, уже хоть какая-то определенность появилась.

      Я впопыхах начинаю собирать свои шмотки уже без разбора. Благо сумка вещевая большая.

      – Нет, Ларка, я определенно слышу там возню, – вдруг раздается мужской голос у моей двери. Дергает дверную ручку.

      Мамочки…

      Я быстро швыряю документы об окончании школы, еще что-то попадается под руку. Закрываю рюкзак, сумка стоит у окна.

      – Я видел фотку твоей девки в газете. Взрослая она, уже можно, – продолжает мужик свою речь.

      Кого можно? Что можно?

      Быстро сую ноги в кроссовки, накидываю куртку. Подхожу к окну и слышу, как дверь начинает трещать по швам.

      Выкидываю на снег сумки и сама следом выпрыгиваю. Слышу в комнате шум и треск дерева. Сломали дверь.

      Сердце стучит где-то в горле. Ноги немеют от страха. Нет, только не поймали бы меня.

      – В окно, сучка, сиганула, – доносится крик из дома.

      Я уже выбегаю за забор и, что есть силы, несусь подальше от этого дома, который язык не поворачивается и домом то назвать. Слезы застилают глаза. Брат был бы дома, заступился бы…

      Сегодня определенно самый ужасный день. Куда податься? Ни подруг, ни друзей. Кто захочет дружить с девчонкой, у которой неблагополучная семья? Мало таких. А в моем случае желающих и не нашлось вовсе.

      Бреду по заснеженной улице с рюкзаком на спине с сумкой наперевес. Первым делом, собравшись с мыслями, решаю идти на вокзал. Там пережду ночь, а утром напишу сообщение Арсению, откуда меня можно забрать. С