Прикосновение. Александр Хриспенс

крепко пожали руки, смотря друг другу в глаза:

      – Валера! Хочу, напоследок, тебя спросить: проявишь ли ты снисхождение, если когда-нибудь поймаешь таких же солдат, какими были мы с тобой?

      Он, не задумываясь, с улыбкой ответил:

      – Конечно, брат!

      Выйдя из машины, мы ещё раз поздоровались с Сержем, и обнялись по-братски:

      – Что, Сань, проблемы?

      – Да нет, это мой соратник, служили вместе.

      – Ты служил в армии?..А что так, почему не откупился?

      – Тогда у меня денег не было, а родителям не хотел проблемы создавать – семья многодетная, знаешь, с копейки на копейку перебивались. В то переломное время повсюду веяло кризисом из-за сложившейся в стране неразберихи: что кому принадлежит и за что должен платить? Были приостановлены почти все предприятия – люди месяцами зарплату не получали....

      Серикжан, смотря мне внимательно в глаза:

      – Да, какое великое Государство – с площадью пол земного шара, развалили! Сколько человеческих судеб… Новорождённый Казахстан, после развала Союза, получил ведь разграбленное наследство. Нам ещё повезло, что мирно расстались, без войны.

      – Слава Богу!

      Серикжан кивнул головой в знак согласия:

      – Как говорят у нас на востоке: «Не дай Бог жить в эпоху перемен!»…

      На мгновение я ловлю взгляд своего собеседника, и замечаю в его глазах нескрываемую тоску. Интуиция подсказывает мне, что он грустит не по потерянной стране:

      – Серж, а ты что здесь в таком настроении?…

      Серикжан, с присущей ему открытостью:

      – Настроение отвратное, думал, в кабаке поднимется, нет, безуспешно…

      – О чём грустишь?

      – Слышал, «смотрового» убрали – криминального авторитета Урджара?

      – Да, но я его лично не знал…

      – А он мне как брат был, «крышевал» меня, при возникновении трений с криминалом я обращался к нему – он всё мирно улаживал. Сегодня были похороны, вся братва собралась, из России много людей было, его многие знали, негде было яблоку упасть, знаешь же, у нас, мусульман, закон: все обиды, долги должны быть на кладбище сказаны, а после похорон – всё. Так вот, когда спрашивали, кто держит на него обиду, или кому он должен, говорите сразу: на этом мести отдано будет; а он мне должен был, я его выручал в своё время, он вернул мне часть, а другую не успел. И я промолчал…

      – Серж, прими мои соболезнования, держись, я считаю, он ходил по лезвию ножа, это путь очень скользкий. Мне искренне жаль его.

      – Согласен, таким путём лучше не ходить – Аллах не простит, надо жить, как можно честно и чисто…

      – Это точно, Серж! За всё придётся когда-то ответить перед Богом, как бы мы Его не называли – Oн един для всех живущих на этой планете, наш Создатель!

      – Санёк! Ты меня удивляешь: говоришь, как верующий человек…

      – С недавних пор я стал верующим человеком, ну, конечно, ещё не глубоко верующим… Два года тому назад убедил всю мою семью – креститься; мы крестились в лютеранской церкви.

      – Это в той церкви, которая находиться у вас, на