Флирт с одиночеством. Роман. Глеб Карпинский

я победил. И она спросила меня: «Не каждая девушка тебе так отдается?», а я ответил, что до нее утром была точно такая же сценка и что вечером планируется нечто подобное, и вообще теперь я с недавних пор разбираюсь и в Шуберте, и в Чайковском не хуже выпускника филармонии.

      – О, как я люблю неудобные случаи… Яне, конечно, еще далеко до таких неудобных случаев, но я бы поиграла с Вами Баха.

      – Вот-вот, – признался я. – Я сам не понимаю, почему все так легко со мною происходит. Тут словно все медом намазано, и я сам в этом меду. Мне иногда кажется даже, что все это из-за гипнотического дара происходит, который раскрылся, когда я расстался с женой.

      – Гипнотического дара? Ха-ха, – и старшая черноволоска даже рассмеялась. – Посмотрим, посмотрим, какой Вы гипнотизер… Ну-ка посмотрите мне в глаза. Вот так, смелее. Прикажите, что Вы хотите…

      Мы как раз в это время остановились у нужного подъезда.

      – Сегодня в полночь, когда Вы ляжете в свою холодную постель, – нахмурился я, вглядываясь поочередно в эти очаровательные глазки и придавая своему голосу внушительность. – Вы вспомните этот обшарпанный подъезд, меня, поднимающегося к себе по этой лестнице, и мысленно пойдете за мной. Я буду ждать Вас без слов, все будет происходить молча, как по мановению волшебной палочки, я просто буду угадывать все Ваши тайные желания и выполнять их с удивительной ловкостью, порою нежно и ласково, порою жестко, без сожалений…

      Потом поблагодарив еще раз своих новых знакомых, я сухо попрощался, у меня в тот момент просто не хватило мужества расцеловать их обеих, немного под впечатлением от моего дара, в щечки, и поднялся к себе, ощущая в спину их пронизывающие взгляды.

      «Мама и дочь-девственница…» – улыбался я, даже не закрывая дверь, и про себя думал, что может быть лучше любви втроем?

      Но они не последовали за мной, и я даже злился на них, все еще с надеждой прислушиваясь к звукам ночи. Потом, когда город погрузился в сон, мне ничего не оставалось, как пить в одиночестве свой Мартини и самостоятельно представлять любовную сцену с этой строгой мамашей и ее девственной дочкой, и эта сцена была довольно откровенная, без каких-то там культурных прикрас и французских нежностей, что даже кровь ударила мне в голову и затуманила разум. О, как мне в ту ночь было злобно и одиноко в этом чужом городе, и я ничего не мог поделать, кроме как мечтать о ласках с этими двумя, так похожими друг на друга, черноволосками… В своих эротических фантазиях, а это был словно сон во сне, я представлял себя даже самым пластичным из пластичных негров с огромным боевым членом, и мои красавицы удивлялись моим незаурядным способностям и хвалили меня и поощряли за артистизм и неутолимость. Итак, я мучился почти всю ночь, до самого рассвета, и только одно меня успокаивало и утешало в столь ранние часы, это то, что томлюсь этими страстными сценами не только я один, они безусловно остались под впечатлением от моего гипноза, и сейчас, лежа в разных комнатах своего благовоспитанного домика, украдкой друг от друга