Ожидаемое забвение. Виктор Ростокин

разве это было? То не мистика ль?

      И даст ответ кто без обиняка?

      Но голоса не слышатся из мрака,

      Хоть адом называй его, хоть как.

      Сейчас ты ухмыляешься: «Все враки!»

      И с дамой сердца снова пьешь коньяк.

      В раскрытое окно глядится солнце,

      Пушинка одуванчика парит.

      В природе гармонично все до донца,

      Ничто бедой глобальной не грозит.

      День в ночь переливается. И вот уж

      Ночь в день переливается. И вновь

      В том ритме повторяется та нота,

      В ней разочарование, любовь,

      И слабодушие, и мужества сиянье,

      И многое, что наполняло жизнь.

      Неотвратимо близилось прощанье,

      Незримо все молило: упаси!

      Просил Отца помиловать народы

      Жалеющий небесный Дух Святой.

      Отец сказал: «Народ сгубил природу,

      Себя сгубил и очерствел душой».

      Поэтому роса умрет и землю

      Песок накроет, дым же – небеса.

      Но он глядит с высот… С надеждой внемлют

      Его моленью травы и леса.

      «Для чего на свете старики…»

      Для чего на свете старики?

      Чтоб безмолвно получать пинки,

      И остатки хлеба доедать,

      И в жилье холодном угасать.

      И молиться Богу за внучат,

      Что больней кусаются сучат.

      Беды все ж не так уж велики,

      Коль живут на свете старики.

      В мир ушли иной

      Старики сидели на скамейке,

      Кто курил, кто тихо пиво пил.

      Мимо этой дружеской семейки

      Летним днем нередко проходил

      Я, приветствовавший их поклоном.

      Отвечали дружно: «Будь здоров!»

      На Руси так принято исконно —

      Без нужды не тратить лишних слов.

      Дальше шел и простодушно думал:

      «Молодыми были и они,

      Тот и этот мнили: крепче дуба!

      Нипочем, мол, бури и огни!

      А года неумолимо мчались,

      Не щадили, били с размашки!

      И глаза ненастились печалью

      За грехи, за всякие грешки.

      Были, разумеется, успехи

      И в труде, и, так сказать, в любви.

      А теперь житейский воз приехал,

      Счастье хоть лови, хоть не лови —

      Не поймаешь все равно… Вот скопом

      Коротали свой остатний век,

      Вспоминали ржавые окопы

      И в полях колхозных гиблый снег.

      Жен своих почти что не ругали,

      Тоже ведь хлебнули «от души»,

      В плуг они впрягались, и пахали,

      И точили слезыньки в тиши».

      Думал я и о другом… Как скоро

      Друг за другом в мир ушли иной

      Старики. Не слышно разговоров

      Летней благодатною порой

      На скамейке под тенечком клена.

      Грустно прохожу. И слышу, высь

      Огласилась первозданным звоном.

      Это значит, есть и в небе жизнь.

      Черные тапочки

      Ходить по задворкам, бурьян поджигать,

      А там и плетень загорится,

      А там – угол дома. И чья-нибудь мать

      В безумстве слепом закружится.

      И