Сочинения. Книга 2. Проза. Страницы дневников. Маргарита Агашина

привезли меня поэты Кореи. Кажется, он назывался «Дом голубей» или «Голубятня» и стоял у самой реки. Его деревянные стены выкрашены голубой краской, и это было бы, пожалуй, сентиментально, если бы у самых этих стен не плескалась широкая, глубокая зелёная река, которую я видела с самолёта. Впрочем, не все стены деревянные. Одна из них, та, что выходит к реке, сплошь из стекла, она раздвинута в стороны, и от речного ветра шевелятся углы скатерти и цветы на низеньком столе. Этот речной ветер пахнет морем, потому что река, с которой он прилетел, дважды в сутки мелеет и вновь разливается от морских приливов: море близко. Вот и сейчас на реке час прилива, и она дышит полной грудью, и при каждом глубоком её вздохе поднимаются лёгкие волны и весело шлёпаются о стену, почти рядом со мной. Проплывает мимо маленькая носатая лодка, а над ней, словно крыло нетопыря, качается на бамбуковых шестах серый перепончатый парус. Протянуть руку – и можно потрогать это серое мягкое крыло. Но волны Тэдонгана в час прилива стремительны и непокорны – лодка летит дальше, навстречу солнцу. За Тэдонганом высятся сопки. Сколько их видела я потом! Но это были мои первые сопки, и я решила тогда, что они – самые красивые на всей корейской земле. А на сопках лес, облака над ними и синее-синее небо.

      Рядом со мной сидит Мён За – моя переводчица. Ей лет двадцать. Какая она? «Мён За» – по-русски это значит «светлая девочка». Больше про неё ничего не надо говорить: она – Мён За! Она очень волнуется, переводя мне первый тост – слова одного из поэтов, встретивших меня в Пхеньяне:

      «Наши реки и сопки, наши поля и леса раскрыли сегодня вам навстречу свои объятия. И так же, как наша природа, открыты сегодня перед вами наши души. Мы знаем: в вашем сердце живут две великие любви – любовь к вашему любимому и любовь к поэзии. Мы просим вас: пусть на время, которое вы будете в Корее, ваша вторая любовь станет сильнее первой. И вы напишете тогда прекрасные стихи о нашей стране».

      Я помню этот тост – как перевела мне его Мён За – слово в слово.

      Что я могла ответить? Тогда! В первый день! Всё вокруг было стихами: и этот первый тост, и волны у самой стены, и маленькая лодка, улетевшая к солнцу на своём единственном крыле. А они, мои новые друзья, словно сговорившись, дарили и дарили мне в этот первый день всё новые и прекрасные стихи о своей стране.

      И вдруг всё, что я видела и пережила сегодня, показалось мне началом необыкновенной, прекрасной и великой поэмы, героев и творцов которой я увижу завтра, и которую, как и все настоящие стихи, невозможно пересказать своими словами.

      Как у нас, в Сталинграде!

      Как бы вы ни прибыли в Корею, – поездом или самолётом, откуда бы ни начинался ваш путь по её земле, – от зелёных газонов пхеньянского аэропорта или от широкого асфальта вокзальной площади, – всё равно Пхеньян для вас начнётся с Моранбона.

      «Моран» – по-корейски «пион». Она и правда похожа на мохнатый распустившийся пион – эта заросшая кудрявой зеленью сопка в центре Пхеньяна. Поэтому её и зовут Моранбон – гора пионов.

      В густых зарослях Моранбона прячутся