Бунт при Бетельгейзе. Андрей Егоров

вонзилось в покрытие пола, не долетев пары метров. Другое она отбила ножом, разрубив пополам. И снова понеслась вперед, несокрушимая, грозная, как буйство стихии.

      Эдик успел схватить массивный электрошокер для охоты на слоноподобных существ с Целесты-4. Батареи, понятное дело, отсутствовали. Кухарка попыталась ударить его ножом в живот. Он встретил лезвие основанием электрошокера. Дзынь. Бамс. Дзынь. Удары посыпались на Эдика, словно из машины, стреляющей теннисными мячиками. Он едва успевал отражать выпады, не отводя взгляда от белеющего во мраке лица Розы. В темноте на нем пылали только глаза – злые и невыразительные, словно две красные пуговицы. Продолжая отбиваться, он отступал, предчувствуя скорый конец. Стоит ему упереться в стену, и она его достанет ножом.

      Вдалеке вдруг взвыли полицейские сирены. Для Цитруса забрезжил смутный свет надежды на спасение.

      «Молодец владелец, – подумал он, – поставил сигнализацию!» И тут же лишился последнего оплота обороны. Электрошокер после особенно сильного удара мясницкого тесака раскололся надвое. В отчаянии Эдик прикрыл живот сломанной рукой, согнулся пополам. И Кухарка всадила острие ножа прямо в больную кисть. Цитрус заорал благим матом, подхватил лежащий под прилавком капкан – не иначе, медвежий, – и запустил им в свою мучительницу. Капкан ударился о свирепое лицо, пластиковые челюсти клацнули, чавкнули. Послышался тошнотворный хруст. Массивное тело покачнулось… Еще раз. Ноги Розы подкосились, и она без звука завалилась назад.

      – Я… я… я… – заговорил Эдвард. – Я что, убил ее… да?!

      Он поднял к глазам искалеченную ладонь. Нож сидел в ней по самую рукоятку, пробив кисть насквозь. Рассмотрев, что произошло с его рукой, Цитрус почувствовал себя очень нехорошо и сполз на пол в глубоком обмороке…

      В себя Цитрус пришел не в разгромленном магазине, а в каком-то светлом помещении. Открыл глаза и увидел двух полицейских и человека в белом халате.

      – Вы нас слышите, обвиняемый? – строго осведомился человек в белом халате. – Можете говорить?

      – Говорить… Говорить – да, это я всегда могу… Вы доктор? – с надеждой спросил Эдик. Рука сильно болела, но была забинтована – первую помощь ему всё же оказали.

      – Нет, я прокурор, – покачал головой человек в белом халате. – Врачей мы попросили на некоторое время удалиться. Нам нужно снять с вас показания. Потому что речь идет о преступлении против человечности.

      Эдвард откинулся на подушку и завращал глазами, делая вид, что ему совсем плохо. Так оно, в общем-то, и было. К тому же не мешало осмотреться.

      – Действительно, Роза совершила страшное преступление против человечности и человечества, напав на меня, – вздохнул он. – Но, мне кажется, вы назвали меня обвиняемым?

      – Так и есть, – кивнул прокурор. – Пока что в преступлении обвиняетесь только вы.

      Комната была небольшой. Стены выкрашены в небесно-голубой цвет, потолок белый, светодиоды хитро спрятаны – и не заметишь. Мебели