Книга о странных вещах. Сергей Синякин

оказалась на ее площади.

      – Это ж не она, – сказал Шимкус. – Это родственники ее. А вот грунтовые воды…

      – А мне болт положить на нее и на ее родственников, – упрямо сказал Басаргин. – Вы положение о захоронениях читали? Читали? А там все черным по белому расписано. Вот пусть своим родственникам и скажет, чтобы исправили. Мне чужого не надо, нам бы своего не упустить. Пусть все по положению будет, тогда и претензии пускай выставляет! – Он подумал и нахально добавил: – И вообще, при чем тут я? Это ее племяш березку поливает, старается пацан, а она на меня бочки катит!

      – Вы это прекратите, – строго сказал Шимкус. – Не на базаре!

      – А ты бы вообще помолчал, – еще больше обнаглел Басаргин. – Ишь, раскомандовался! Езжай к себе, там и командуй! Хоть синагогой!

      – Здесь я родился, – сказал староста, – здесь и лежать буду. Если таких прохвостов, как ты, слушать, Акина Аббебе в Эфиопии лежать надо, уважаемому Арутюну Галуянцу добиваться воссоединения с покойными родственниками в Армении. Вы этот национализм прекращайте, покойник Басаргин! Вы на многонациональном кладбище лежите, у нас все покойники равны!

      – Да? – Басаргин скверно усмехнулся. – Ты это Мише Сологубу скажи!

      Похороненный на участке преступный авторитет Михаил Сологубов и в самом деле вел себя ненадлежащим образом. Вот и сейчас он на общее собрание даже не показался, хотя его заранее приглашали несколько раз. Конечно, в его бетонированный склеп вода не затечет, хоть все вокруг зальются. И компания у него собиралась очень подозрительная – половина покойников в наколках от горла до пупа, у остальных – пальцы врастопырку. А чего им не собираться? Мише в гроб магнитофон положили, вот они и собирались, как сами говорили, перезвездеть да «Лесоповал» с Михаилом Кругом послушать.

      – Вы на других не кивайте! – повысил голос Шимкус. – Лучше о своем поведении подумайте! Не в хлеву живете, на образцовом кладбище!

      – А идите вы все! – нервно сказал Басаргин.

      – Посмотрели бы вы на себя со стороны, – Шимкус погрозил ему пальцем. – От вас не то что ангелы, бесы отказались!

      – Чья бы корова! – грубо сказал Басаргин.

      – Да он над нами издевается! – всплеснув бесплотными ручками, определила Приютина.

      – А ты, мымра, вообще голос не подавай! – посоветовал Басаргин.

      Несколько мгновений спустя тихий кладбищенский участок превратился в рынок. Галдели все, причем никто никого не слушал. Что там говорить, попробуй годы лежать спокойно и размеренно, обязательно ведь захочется выговориться. Скука – то поле, на котором взрастают склоки.

      – Тихо! – неожиданный повелительный возглас заставил всех обернуться. – Хорош бакланить!

      Картинно опершись на надгробье, у своей могилы стоял злой Миша Сологубов. Из-за широкой спины его выглядывали блатные и развязные физиономии.

      – Давай, народ, расходись! Ишь, устроили партсобрание! Кыш, я сказал!

      Что тут говорить? Народ потихоньку начал расползаться, пусть даже многие недовольно ворчали, но