От братьев Люмьер до голливудских блокбастеров. Николай Никулин

провал гениальный», «поймет лишь избранный», «его несовершенство превыше совершенств других режиссеров», «обнажена ницшеанская бездна», «какой прекрасно упорядоченный хаос», «увы, вышло хорошо».

      В кинотеатре пишутся судьбы, как в фильме Питера Богдановича «Последний киносеанс» (1971), причем не все сводится лишь к романтическим приключениям – например, у Квентина Тарантино в «Бесславных ублюдках» (2009) там прощается со своей жизнью диктатор Адольф Гитлер.

      «Некоторые люди просто не понимают слов!» – запальчиво кричат те, кто распускают кулаки.

      «Зачем снимать кино, мысль которого можно выразить двумя словами?» – задаются вопросом жрецы праздной эрудиции.

      Ответ очевиден.

      Потому что кулаки – это не выход.

      А искусство кино загорается в темном зале яркой надписью «Выход». Свет, исходящий от экрана, подобен свету от первобытного костра – источника всех искусств. И если когда-то, в седой древности, искали свет, чтобы избыть страх и при этом внимать красноречивым историям о героических подвигах, то теперь к источнику стекаются ради того, чтобы пережить трагические любовные неудачи, авантюрные похождения, веселые приключения и даже испытать страх – конечно, терапевтического свойства.

      Но вернемся к началу начал – к тому моменту, когда двадцатый век вступал в свою силу, демонстрировал мускулы, свои достижения, чаровал и изумлял и дарил то, о чем блистательно написал поэт Иосиф Мандельштам в стихотворении «Кинематограф»:

      Кинематограф. Три скамейки.

      Сентиментальная горячка.

      Аристократка и богачка

      В сетях соперницы-злодейки.

      Не удержать любви полета:

      Она ни в чем не виновата!

      Самоотверженно, как брата,

      Любила лейтенанта флота.

      А он скитается в пустыне –

      Седого графа сын побочный.

      Так начинается лубочный

      Роман красавицы-графини.

      И в исступленьи, как гитана,

      Она заламывает руки.

      Разлука. Бешеные звуки

      Затравленного фортепьяно.

      В груди доверчивой и слабой

      Еще достаточно отваги

      Похитить важные бумаги

      Для неприятельского штаба.

      И по каштановой аллее

      Чудовищный мотор несется,

      Стрекочет лента, сердце бьется

      Тревожнее и веселее.

      В дорожном платье, с саквояжем,

      В автомобиле и в вагоне,

      Она боится лишь погони,

      Сухим измучена миражем.

      Какая горькая нелепость:

      Цель не оправдывает средства!

      Ему – отцовское наследство,

      А ей – пожизненная крепость!

      Братья Люмьер и изобретение кинематографа

      За статус родины кино боролись две страны. По существу, и сейчас этот спор не закончен. И Америка и Франция могут одинаково