Телефонист. Роман Канушкин

им быть, но ему повезло – он стал писателем.

      – О чём ты? – бросил Сухов и мысленно добавил: «О чём ты, мать твою?! И хватит умничать».

      – Говорю же, там что-то другое. Совсем. И уж точно у Телефониста нет подсознательного желания быть остановленным, пойманным. Это ты всё оставь для хрестоматий. Он активен, контактирует, пусть и в одностороннем порядке, и всегда пользуется мобильниками своих жертв. Но… мы ему нужны не для того, чтобы его раскрыть. Всё другое! А вот что? Ведь мы нужны… Возможно, вопрос «для чего» – один из главных, а? – она насмешливо посмотрела на Сухова и подмигнула ему, затем указала на книгу Форели:

      – Но там ты ничего не найдёшь. Или мы имеем дело с таким чудовищем, что даже я ничего не понимаю.

      Даже… вот эти её вечные «даже» всех и достали. В том числе и Сухова.

      Сейчас, закинувшись парой таблеток аспирина и разглядывая пробковую панель в собственном кабинете, Сухов думал, что Ванга имеет право на все эти «даже». Вздорная глупая Ванга, только лучше её нет. И она необходима ему. Как это всё связать, чтобы она не взорвала снова его слаженный коллектив? Похмелье делает нас уязвимыми, голова гудела, раскрывая в рассудке Сухова свои потайные трещинки. И сейчас он впервые подумал, что… его раздраженность Вангой могла носить и личный характер? Сухов сразу же забаррикадировался от опасной мысли. Так или иначе, вздорная и невыносимая, с мозгами то ли маньяка, то ли преступника («пограничная», как выразился о подобных людях пресловутый Форель), Ванга была ему необходима.

      – Мне нужна моя следственная группа, – заявил он сегодня после утреннего доклада шефу. – Оба моих криминалиста, эксперты, мой патологоанатом, эта… Людмила не годится…

      – Так-так-так… Не годится ему, – недовольно буркнул Егорыч.

      – И мне нужна Ванга, – выпалил Сухов. И испуганно замолчал.

      Егорыч закашлял. И повисла тишина. «Сейчас начнётся», – подумал Сухов.

      – Ты в себе? – шеф снял очки, протёр их, водрузил на место. Посмотрел на бумаги в папке, уныло отвёл от папки взгляд. – Дело закрыто! Ты… под нож меня решил подставить?

      Сухов стоял перед ним, вытянувшись по струночке. Вполне возможно, с видом побитой собаки.

      – Ты хоть понимаешь? – Егорыч оборвал сам себя. Его глаза под очками завращались, словно собрались выпрыгнуть из орбит.

      Сухов угрюмо кивнул. Шеф снова взял папку, начал перелистывать бумаги и снова уронил её на стол.

      – А если это не связано?

      – Ещё один подражатель?! Н-е-ет…

      – Ты хоть понимаешь, какое у нас место в мыле будет?

      – Это он, товарищ полковник.

      – Ты мне… – шеф поднял кулак и угрожающе потряс указательным пальцем. – Когда дело закрывал…

      – Готов взять всю ответственность на себя, – мрачно объявил Сухов.

      – Да молчи ты, герой хренов! – казалось, Егорыч чуть не задохнулся от возмущения. – Конечно, возьмёшь… А хозяйственное мыльце я тебе сам куплю.

      Шеф отвернулся и молча уставился