День космонавтики. Анна Орехова

заботилась о частных предпринимателях. Потеря шаттла и двух геологов – ерунда по сравнению с нулевой прибылью в конце года.

      Микрофон пошуршал и бесстрастный голос капитана произнес:

      – Шаттл эрэйчэфди двадцать девять, в стыковке отказано. Согласно Пункту двадцать Общего Положения о безопасности. Если попытаетесь пристыковаться, откроем огонь.

      Сэм вспотел и посмотрел на жену. Она спала и не слышала этот бред. Или она уже умерла, и он умирает, или при смерти, и ему слышится бред. Стены поплыли перед глазами. Сэм глянул на датчики циркуляции воздуха. Так и есть: углекислого газа слишком много. На шаттле небольшой запас кислорода, он не рассчитан на долгое пребывание.

      – Прости, Сэм, – снова раздался голос Дага.

      – Прости?! Вы бросаете нас на верную смерть! Почему?!

      – Церий, Сэм. Мы придумаем, как добраться до него, а если примем вас на борт, придется объявить планету опасной и закрыть. Никто этого не хочет, ты ведь понимаешь? Ты сам вызвался помочь. Ты и Лия. Вы станете героями, я обещаю…

      Сэм уже не слушал. Он спрашивал Дага не об этом, а о его совести. Но двух геологов больше никто не вспомнит, как и всю эту историю. Они сделают вид, что экспедиция провалилась из-за неудачного приземления, ошибки пилота или неисправности на шаттле, но не признают, что отправили людей без должной подготовки, ведь тогда карантин отрежет доступ к жилам церия. Экспедиция разорится, капитан продаст корабль, чтобы оплатить счета, миллиарды жителей трех населенных планет солнечной системы не получат цериевые микрочипы для своих телефонов и наладонников.

      Никто не хочет такого исхода, поэтому всем плевать на двух умирающих геологов.

      Не будет детей и фермы на Юпитере. Ничего не будет!

      – Сэм, если ты не изменишь курс через двадцать секунд, я испепелю шаттл. Пожалуйста, не заставляй меня это делать.

      Голос Дага вплыл в сознание, как визг пилы – откровенно и беспощадно.

      – Кислорода осталось на пару часов, – прохрипел Сэм в микрофон и усмехнулся. – Ты окажешь мне услугу, нажав на кнопку.

      – Сэм, я не хочу тебя убивать.

      – Но ты это делаешь, – прошептал Сэм и выключил связь. Он задал новый курс и застыл у пульта. Голова отяжелела, мысли ворочались, как огромные неповоротливые глыбы. Они бились внутри, причиняя физическую боль. Легче не думать ни о чем, просто прекратить думать.

      – Милый, мы прилетели? – сонно просила Лия, и Сэм протянул руку к бластеру.

      Ему понадобилось всего двадцать минут, чтобы набраться смелости. Или просто одуреть окончательно. Он думал обо всех кровавых авариях на дорогах, когда люди застревали в сплюснутых машинах с переломанными костями и раздробленными челюстями; несчастных случаях на космических верфях, когда части фюзеляжа будущего корабля срывались и размазывали десятки строителей, как мух по стеклу; трагедиях на добыче космического льда, когда плотные глыбы размером с Манхеттен сминали в лепешку шаттлы с десятками и сотнями рабочих. Он думал о крови и кишках, которые плавали по космосу и будут плавать там