Чисто римское убийство. Феликс Мирский

бородой Сократа, от того, что происходит у меня дома я стану киником9. Надену лохмотья и буду бродить по дорогам Италии со вшами в волосах.

      Лоллий наслаждался этим разговором. Никогда бы не поверил, но за четыре года, он кажется соскучился даже по язвительной насмешливости Петрония.

      – Что случилось? Дядюшка Квинт увел у тебя из-под носа повара? Управляющий ворует гарум? Лягушка утонула в амфоре с пятидесятилетним фалерном?

      Нет. Насчет насмешек Лоллий все-таки поторопился. Без них он, пожалуй, вполне мог бы обойтись. Молодой человек с упреком посмотрел на всадника. Но, чтобы пристыдить Петрония нужно было нечто большое чем укоризненный взгляд. Лоллий непременно воспользовался бы этим средством, если бы знал в чем оно заключается.

      – Насмешки неуместны, когда речь идет о святотатстве, – строго сказал он. – Ты ведь, знаешь, я благочестивый человек.

      – О да! Сам царь Нума10 не мог бы с тобой сравниться.

      – Благочестивый, – твердо повторил Лоллий. – Просто в отличие от других я не выставляю благочестие напоказ. Я чту богов в своем сердце.

      – И кто же встал между тобой и богами?

      – Хотел бы я это знать!

      Вообще-то, когда Лоллий сюда шел, он вовсе не собирался просить у Петрония помощи. Удивительно, но эта простая и очевидная мысль пришла ему в голову только здесь. Между тем, кто еще мог ему помочь? Кто другой мог разобраться в причинах бедствий, обрушившихся на его дом три дня назад, когда ему доложили, что какой-то негодяй облил краской стоящую в саду статую Вакха. Даже сейчас, рассказывая о случившемся Лоллию трудно было сохранять спокойствие.

      – Изображение бога осквернено. Неприкосновенность моего жилища нарушена. В конце концов мне нанесли оскорбление! – Лоллий стукнул себя кулаком в грудь.

      Однако, всадник не пожелал разделить его возмущение.

      – Надеюсь ты выпорол сторожа? – с притворным участием поинтересовался он.

      – Конечно. Ничто не обходится нам так дешево как мудрые советы, – желчно поблагодарил Лоллий. – Мой дом стал мишенью стрел безжалостной судьбы, а единственный человек, который может мне помочь упражняется в остроумии.

      – Хочешь, чтобы я принял участие?

      – В чем?

      – В Вакханалии. Ты сказал, что ждешь от меня помощи, вот я и подумал… Ну, раз святое место осквернено, его потребуется заново освятить. Почтить Вакха. С благочестием, на которое мало кто способен кроме тебя.

      – А… Нет. То есть ты, конечно, желанный гость в моем доме и все такое. Ты повидал мир, в отличие от всех этих пустых юнцов, не ездивших дальше своей усадьбы в Кампании. С тобой есть о чем поговорить. В конце концов, тебе можно день за днем пересказывать старые сплетни. Но сейчас я жду от тебя помощи более практического свойства.

      В помощи Лоллий действительно нуждался. Ведь осквернив скульптуру в первый раз неизвестный злоумышленник не остановился. На следующую же ночь история повторилась.

9

Философское течение.

10

Нума Помпилий – второй царь Риме, установивший правила поклонения богам.