Алмаз бриллианту не судья. Борис Васильев

на колени и замер так, опираясь руками об пол. Помотав головой из стороны в сторону, он вдруг оттолкнулся от пола всеми четырьмя конечностями и со всей силой ударил генерала головой в живот. Навалившись на него, размахнулся и всадил ему в грудь зазубренную заточку. Генерал охнул и осел на пол кабины.

      Выдернув заточку из обмякшего тела и отбросив оказавшуюся у него под ногами папаху, Стрельников в один прыжок достиг кресла пилота и уже привычным движением прижал острые зубья к его горлу. Пилот почувствовал, что сделай он хоть малейшее неосторожное движение или скажи что-то не так, одного взмаха пилой преступнику будет достаточно, чтобы это слово или движение стало для него последним. Если он умеет управлять вертолетом, то сможет сделать это в любое мгновение.

      – Я же говорил, чтоб не рыпался, – Стрельников еще сильнее прижал заточку к горлу пилота. – Видал, – кивнул он куда-то назад, – туда же захотел?

      Он сунул руку в боковой карман куртки пилота и достал пистолет.

      – Вот то-то же, – прохрипел он, убирая пистолет в карман телогрейки, где уже лежали провода и наушники.

      Тихие стоны смертельно раненого генерала прекратились.

      – Где мы? – спросил Стрельников, раскладывая перед пилотом карту.

      – Здесь, – почти не глядя, ткнул тот пальцем в лист перед собой.

      – Давай направо.

      – Зачем?

      Он не успел закончить вопрос, как ощутил резкую боль в шее и тепло струйки крови, юрко побежавшей за воротник форменной рубашки.

      – Затем, – последовал ответ. – Через десять минут снижаемся.

      Внизу за бортом снега уже не было видно, зато четко просматривались огни поселков, свет фар движущихся по дорогам автомобилей.

      Впереди показалось зарево.

      – Что это? – спросил Стрельников, протягивая руку и одновременно косясь в карту.

      – Стефаново, – ответил пилот.

      – Давай еще правее.

      Вертолет слегка накренился и сделал доворот.

      – Опускайся! – приказал Стрельников.

      – Я в темноте не сяду, – робко предупредил пилот. – Внизу снег, ничего не видно.

      – Я тоже думал, что не сяду. А оно вон, как получилось, – чуть ли не весело усмехнулся Стрельников, продолжая контролировать пилота.

      – Что же мне с ним делать, – пробурчал он себе под нос, усаживаясь поудобнее за спиной пилота, но достаточно громко, чтобы тот его слышал. – Пришить – упадем, оставить в живых – расскажет, где приземлились.

      – Зачем тебе меня убивать? – плаксиво протянул пилот. – Что я тебе плохого сделал? Я ничего никому не скажу.

      – У них быстро заговоришь. По себе знаю. Сейчас сядем, и, пожалуй, прирежу тебя.

      Машина дрогнула и нырнула носом вниз.

      – Но, но! Не балуй. Я тебе, что, урка поганая? Пошутил я. Ладно, живи пока. Но, если узнаю, что ты меня сдал…

      – На кой черт мне тебя сдавать? Иди своей дорогой. Где садимся?

      – Гони к шоссе. Вон,