Хроники Империи Ужаса. Нашествие Тьмы. Глен Кук

повернулся к ней спиной, пытаясь скрыть улыбку. В этом ведь и состояла его роль, разве не так? Злые чародеи из любовных романов всегда падали жертвой меча героя.

      Старец, которому было отнюдь не до веселья, сам вступил в их перебранку:

      – Ты не понимаешь. Вартлоккур четыре столетия тебя ждал. Четыре столетия! Почему? Потому что сами судьбы сообщили, что ты должна ему принадлежать. Однако ты пренебрегаешь их пророчеством ради кого-то столь незначительного, как этот… актеришка и вор. Кто он такой? Что он может?

      – Он может меня любить.

      – В самом деле? Неужели? А не потому ли в основном, что ему за это заплатил Вартлоккур? А сам Вартлоккур – разве он не в состоянии тебя полюбить?

      – А он вообще в состоянии полюбить хоть кого-то? – гневно спросила она, хотя и слабым голосом. То, во что она безгранично верила, уже не казалось ей столь очевидным. Проклятые сомнения запустили свои черные щупальца сквозь щели в стенах бастиона ее веры. – Весь мир знает, кто он такой. Убийца города.

      Разозлившись, Старец со зловещей усмешкой бросил:

      – Двар!

      Защита Непанты слабела, сворачиваясь, словно листья тюльпана на закате. Ильказар с допотопных времен славился алчностью и злобой. С точки зрения как угодно понимаемой справедливости следовало согласиться, что он заслужил постигшей его судьбы. В случае же Двара все было иначе – город напоминал мелкого третьеразрядного статиста на фоне могущественных соседей, находясь в двойной зависимости от Ива-Сколовды и Прост-Каменца. Единственной его целью было реализовать страстное и всегда обреченное на поражение желание стать хозяином собственной судьбы. Непанта, которая столь радовалась в ту ночь, когда был раздавлен маленький город-государство, беспомощно опустилась на стул, не в силах произнести ни слова.

      Старец смотрел на нее. Казалось, еще немного – и она расплачется. Он только что разбередил незаживающую рану в ее душе и в очередной раз понял, почему она так нравится как своему мужу, так и Вартлоккуру. Она была красива, хотя одиночество и страх наложили свой отпечаток. С минуты появления в Фангдреде она отважно противостояла им, высказывая непоколебимую уверенность, что спасение скоро придет, и никогда не сомневаясь, по крайней мере открыто, в том, что муж явится за ней. Теперь, похоже, она начала постепенно понимать, что Насмешник бросил вызов не кому иному, как Вартлоккуру, и у нее появились поводы для опасений. Однако он все равно ею восхищался. Она боялась за мужа, не за себя. Глядя, как Непанта потирает висок, Старец заметил блеснувшие в ее глазах слезы, которые она пыталась скрыть.

      Вартлоккур вышел из комнаты. Бесконечное сражение Насмешника с горами утомило его.

      Старец сосредоточился на зеркале, не обращая внимания на женщину. Вскоре послышался шорох платья. Подойдя к нему, она взглянула вглубь зеркала.

      – Почему ты ведешь себя так грубо? – спросил он.

      – Я должна быть ему благодарна за то, что он уничтожил мой дом и убил братьев?

      – А потом тащил тебя через горы, словно рабыню, – добавил Старец. – Ты уже