Хроники Империи Ужаса. Нашествие Тьмы. Глен Кук

играть. Люди танцевали, пели, и каждый развлекался по-своему.

      Кроме Марии, пребывавшей в смешанных чувствах – от восторга до отчаяния.

      А потом и дудочника.

      По мере того как день близился к концу, в бочонках с вином показалось дно, а многие празднующие упились до упаду, настроение становилось не столь радостным. Старец все больше мрачнел, пока не начал изъясняться лишь односложным ворчанием. В его затуманенном алкоголем разуме вновь громоздились тысячелетние пласты времени. К нему возвращалось все то зло, которое он видел в жизни и которое причинил другим.

      – Навами, – бормотал он, то и дело повторяя это имя. – Это я виноват.

      Вернулась усталость, лишь изредка прерываемая вспышками злобы, напоминая о том, сколько еще ему предстоит познать в будущем и того и другого. Он становился все более мрачным и подавленным. Смерть, призрака которой он никогда прежде не замечал, стала вдруг желанной, любимой, насмешливой госпожой, вечно недосягаемой, словно блуждающий болотный огонек.

      Но и перед Вартлоккуром, едва успокоилось веселящее воздействие вина на душу, замелькали, сменяя друг друга, воспоминания о былом. Кровь застучала в висках. Теперь он вспомнил все, что пытался прогнать из мыслей: все смерти, которые довелось увидеть, годы, проведенные в Шинсане, и эхо сделок, на которые пришлось пойти, чтобы получить желанное образование, и то, как он использовал союзников во время уничтожения Ильказара. Теперь все те люди были уже мертвы, и многие погибли по его вине. Сколько из них умерли с его именем и проклятием на устах? Он помнил вопли жителей гибнущего Ильказара, до сих пор появлявшиеся лишь в худших ночных кошмарах. Но сейчас сквозь отдающуюся в висках боль они вторглись в его пробуждающийся разум…

      – Ах ты, дрянь! – взревел Старец, швыряя пустой бутылью в дудочника, и вскочил, грохнув кулаком по столу. – Я же тебе говорил, чтобы ты этого не играл!

      Дудочник, сам уже основательно пьяный, издевательски поклонился и повторил мелодию. В зале наступила тишина. Все взгляды обратились к Старцу, который схватил нож, брошенный кем-то в остатках жаркого, и направился к дудочнику.

      Поняв, что на этот раз зашел чересчур далеко, дудочник бросился к Вартлоккуру. Чародей принялся успокаивать Старца.

      Бедный глупец! Едва избежав гнева одного господина, он не на шутку рассердил другого, заиграв мелодию из «Чародеев Ильказара». Все остальное Вартлоккур мог бы ему простить, но этого стерпеть не сумел.

      Никто не ожидал подобного…

      Он произнес длинное заклинание, часто запинаясь, чтобы правильно выговорить тот или иной слог заплетающимся от избытка вина языком. Внезапный хлопок, крик – и заклятие завершилось. Дудочник взмыл в воздух, полностью невесомый. Вартлоккур что-то неразборчиво проворчал, а затем пнул его, отправив в полет по залу. Дудочник завопил, молотя руками и ногами по воздуху, его стошнило, но он уже оказался рядом со Старцем.

      Жаль, что Мария и остальные женщины уже ушли. Возможно, их выдержка и спокойствие