Хроники Империи Ужаса. Нашествие Тьмы. Глен Кук

знать там, где невозможно было скрыться от длинных языков жен и дочерей? Так что в тайну были посвящены все мужчины, кроме Сальтимбанко, но и у него постепенно возникали некоторые подозрения. Все, кроме самой Непанты, знали, что Непанта влюбилась.

      Некоторые утверждали, что Сальтимбанко разделяет ее чувства, приводя в доказательство тот факт, что в последнее время он существенно потерял в весе. Другие заявляли: виной тому условия, в которых они возвращались в Вороний Грай, а позднее – свойственные жизни в замке ограничения. Но так или иначе, Сальтимбанко действительно сбросил несколько фунтов.

      Слушая хихиканье служанок, Непанта почувствовала, как щеки ее покрываются румянцем. Она мрачно посмотрела на Вальтера.

      – Ха! – заявил Турран, немного подумав над словами брата. – Неплохо!

      Он расхохотался.

      Глаза Непанты вспыхнули. Она представила себе сотню гневных ответов, которые могла бы дать, – но ее братья, служанки и даже Сальтимбанко внезапно замолчали.

      В зал вбежал сокольничий, заботившийся о соколах и голубях замка, старый и немощный, – ему часто требовалась помощь, чтобы он вообще мог двигаться. Он выл так, словно его преследовал по пятам дух-баньши. Зал погрузился в замогильную тишину. Шевелилось лишь пламя факелов. Сотни людей затаили дыхание, ожидая ужасающих известий. Сокольничий уже несколько месяцев не покидал птичника.

      Кто-то из детей пронзительно заплакал от страха, разрушив заклятие. Повсюду послышались голоса, их гул напоминал шум поднимающегося прилива. Шатаясь, сокольничий преодолел несколько шагов, отделявших его от главного стола.

      – Господин! – прохрипела древняя карикатура на человека. – Господин! – И еще раз: – Господин!

      Турран, питавший к старику глубокую привязанность, по-дружески заговорил с ним, едва сдерживая нетерпение:

      – Ну-ну, сокольничий, – (никто уже не помнил его настоящего имени), – что случилось? Что стало причиной столь необычного для человека в твоем возрасте волнения?

      Тотчас же забыв, зачем пришел, сокольничий начал доказывать, что еще вполне крепок. Больше всего старика беспокоило, что его принудительно отправят на пенсию.

      – Твое известие, сокольничий, – напомнил Турран. – Из-за чего ты так взволнован?

      Старику удалось проговорить, с трудом подавляя страх:

      – Твой брат, господин. Известие от твоего брата.

      – От кого? От которого из братьев?

      – Конечно же от лорда Ридье, господин. Вне всякого сомнения – известие от Ридье.

      – И о чем же сообщает мой брат?

      – О… Ну конечно же, ведь именно затем я проделал весь этот путь до самого Большого зала, верно? Гм… да! – Он принялся ощупывать карманы и закоулки помятой, уже неделю не менявшейся одежды. – Ага! Вот он, тут спрятался, дьявол.

      Хрипло закашлявшись, он вытащил из-под покрытой жирными пятнами рубашки измятый, грязный клочок пергамента.

      Благодарно приняв от него обрывок, Турран пригласил старика за