.

капать в рюмочку прозрачную жидкость. Остро запахло валерьянкой и еще какой-то дрянью.

      Егор уже понял, что ничего объяснять брат не собирается, да ему и не особенно хотелось слушать.

      Наверное, это было неправильно. Наверное, нужно выпытать у него все, принять какие-то адекватные меры, заставить раскаяться и ступить на правильный путь, привести поучительные примеры из собственной жизни или из жизни героев Гражданской войны. Ничего этого Егор делать не стал.

      У него не было сил.

      Он хлебал противный растворимый кофе, рассматривал брошенную на столе газету «Коммерсант» и мечтал лечь спать.

      – Дима, – тихо сказал дед, – ты что, не понимаешь, что ведешь себя просто непозволительно? Что за истории? До чего дошло?! До уличных потасовок?! О чем ты думаешь? Ты бы хоть объяснил нам, в чем дело…

      – Да ничего я не хочу вам объяснять, – устало ответил Димка, и Егор поднял на него глаза. – На х… вам нужны мои объяснения?! Деньги у тебя больше просить никто не будет, не бойся. И эти верну. Завтра разберусь со всеми и верну…

      – Ну да! – Егор поднялся и выплеснул остатки кофе в раковину. – Ты разберешься. Ты бы для разнообразия в институт сходил, может, там чего новое проходят. Мне завтра с утра работать, а я тут с вами валандаюсь, как нянька…

      – Я сейчас уеду, – заявил Димка и с вызовом взглянул Егору в глаза. – Я не к тебе приезжал.

      – Это мы уже слышали, – пробормотал Егор. – Дед, ты объясни ему, что квартира на охране, и если он сейчас начнет в дверь ломиться, приедут менты и нам разборок как раз до утра хватит. Так что все ложатся спать, как хорошие мальчики. Дед, тебя это тоже касается.

      В ванной Егор с наслаждением почистил зубы, уставшие за день от кофе и сигарет, и только залез в горячую, исходившую успокоительным паром воду, как в дверь поскреблись и на пороге показался дед.

      – Что это ты так задержался? – спросил Егор сердито. – Я думал, ты сразу притопаешь меня жалобить. Ну? Какую он тебе историю рассказал на этот раз?

      Дед вынул из корзины свежее полотенце и тихонько положил на край черной ванны, в которой лежал Егор.

      – Мать его выгнала, – сказал дед жестко. – Две недели назад. Он жил у какого-то Дрона, но три дня назад его выгнали и оттуда. Одну ночь он переночевал у подружки, вторую на вокзале, но там его забрали в милицию, потому что у него не было с собой паспорта.

      – Били? – Не знаю. – Дед присел на пуфик и пригорюнился. – Идти ему некуда, он даже вещи забрать из той квартиры не хочет.

      – И что я должен делать? – спросил Егор злобно. – Рыдать над его горькой судьбой?

      Он всегда злился, когда не знал, что делать. Что делать с Димкой, он не знал совершенно.

      Димка вышел из-под контроля, когда ему было лет десять, и с тех пор загнать его обратно никому не удавалось, да никто особенно и не старался.

      Маргарите – их общей матери – на Димку было наплевать. Отец его, как и отец Егора, растворился в необозримых российских просторах сразу после Димкиного рождения. Двадцатилетний Егор заниматься новорожденным братом не мог – он