Граната. Владислав Крапивин

Артур проговорил с недоумением:

      – Но все-таки где она?..

      – Что теперь, бригаду с раскопок звать? – недовольно бросил Славка.

      Сержик махнул рукой:

      – Может, потом еще поищем… А может, и не надо. Мне из-за нее от бабки два раза уже ой как влетало! – Он смешно дернул лопатками – показал, что влетало крепко и что сейчас он не так уж расстроен потерей. – Пошли на пляж под колокол!

      Он первый запрыгал к обрыву, и все за ним.

      Только девочка осталась на месте. И Гай.

      Артур вернулся:

      – А вы чего?

      – Мне в ларек надо, – сказала девочка.

      – А ты, Мишка? Не будешь купаться, что ли?

      – Я думаю…

      – А чего думать? Окунемся – и обедать!

      – Я не об этом думаю…

      Он думал: «Сказать или не сказать?»

      – Да пошли! – дернул его за руку Артур.

      Толик, зная, что Гай теперь не один, больше не требовал никаких обещаний. Гай каждый день купался, сколько хотел.

      В жару даже самая теплая вода кажется прохладной. Гай с разбега бултыхнулся в глубину. Йодисто-соленая, щиплющая накаленную кожу свежесть смыла с Гая тревогу и сомнения. Гай открыл глаза. Увидел в просвеченной солнцем зелени стайку метнувшихся ставридок, бесцветное пятно медузы и коричнево-золотистые гибкие тела приятелей. Выгнулся и рванулся вверх…

      И все же легкий осадок на душе остался. Когда ребята одевались, Гай сидел и молчал.

      – Пойдем к нам, – предложили близнецы. – Бабушка блинчики с вареньем обещала сделать. Поедим – и в кино.

      – Не, у меня дела…

      Впервые за эти дни Гай хотел быть один.

      Сомнения

      Компания разбрелась – до завтра. Гай остался на берегу.

      Он посидел минут десять, пересыпая камешки. В мокрой разноцветной гальке, в обкатанных осколках черепицы, сахарного мрамора и бутылочных стекол встречались белые кусочки костей. Чьих? Греческих, скифских, русских, немецких? Море все смешало в полосе прибоя… Гай уже не первый раз подумал, что, может быть, скользнул между пальцев гладкий осколочек дедушкиной кости. Но подумал без страха и грусти, а лишь с оттенком привычного уважения. И снова стал думать о другом.

      Вернее, ни о чем он не думал. Сидел, слушая шорох воды, и машинально отрывал от своих облупленных ушей пластинки кожи. Уши от солнца шелушились все лето, ничего с этим нельзя было поделать…

      Наконец он встряхнулся: надо одеваться. Правый карман сзади на шортах был оторван почти наполовину. Гай задумчиво оторвал его совсем. На выгоревшей материи остался ярко-синий квадрат. Гай усмехнулся и оторвал левый карман – для симметрии. Получилось ничего, даже красиво. А карманов хватит и боковых. Что в них, в карманах-то? Мятый забытый платок, ключ, несколько пятаков да бумажный рубль – Толик дал на обед.

      По зигзагам бетонной лесенки Гай поднялся на обрыв недалеко от морского колокола, колокол был подвешен меж столбов, похожих на квадратные башни. Говорят, еще недавно в колоколе висел могучий чугунный «язык» и от него шел к недалекому белому домику