Мастер Альба. Том Шервуд

как надо.

      Проезжая крупную деревню, Альба вдруг свернул с дороги.

      – Мы почти на месте, – сообщил он. – До имения, в которое едем, меньше часа пешком. Лошадей нужно пристроить. Прекрасные кони.

      Он спешился, перебросил повод Бэнсону и пошёл вдоль дворов, заглядывая в каждый молча и быстро. Добравшись до одного достаточно справного дома, остановился. Хозяин, с глуповатым, равнодушным лицом, стоял посреди двора, смотрел на всадников из-под ладони. Рядом стояли двое сыновей, подростки. Третий, маленький, быстро выполз через раскрытую дверь, сел на крыльце.

      – Староста где? – без лишних вступлений проговорил Альба.

      Хозяин молча показал рукой.

      – Сына пошли. Пусть позовёт.

      Старший проворно улепетнул. Мастер поманил Бэнсона заехать и, пока ослабляли подпруги, тихо сказал:

      – Рожу носит такую глупую, что ни с каким делом не хочется подходить. Во дворе между тем устроено всё смекалисто, со старанием. Наш человек.

      – Что, ты его знаешь?

      – Впервые вижу. Просто хочу здесь зёрнышко посадить.

      Какое, однако, не пояснил.

      Прибежал сын, сказал, отдышавшись, что староста сейчас будет. Альба и его, и отца отвёл в сторону.

      – Слушайте, люди, – сказал просто и добро. – Однажды мне сделали подарок. Очень большой. Условие только поставили: когда устрою себе жизнь без нужды, такой же подарок сделаю кому-то ещё. Незнакомому, первому встречному. Возьми, хозяин, трёх лошадей. Они будут твои. Кобылы принесут жеребят – тоже будут твои. Хочешь – сдавай в работу, хочешь – на ярмарке продавай. Сыновей вырасти, обучи грамоте. Тебя словом не связываю, а вот старший сын, когда вырастет, пусть точно так же подарок вернёт. Когда сам заживёт без нужды. Ты ведь коттер, земли не имеешь?

      Хозяин, ошеломлённо моргая, кивнул.

      – С пастбищем дело решим. Ещё одна просьба: о том, что лошади ваши, пусть никто больше не знает. Ни жена, ни друг, ни родственник. Иначе беды не миновать, уж поверьте. Сумеете? Мужчина, – Альба посмотрел на подростка, – должен научиться такому терпению, чтобы любую тайну в себе носить и хранить, как бы она там, внутри, не щекотала.

      Он подозвал Бэнсона. Спросил на ухо:

      – Ты деньги переложил в мешок или опять пояс распарывать надо?

      – Переложил.

      – Хорошо. Достань шесть фунтов.

      Взял деньги, скрытно, тая золото в горсти, вложил его в руку хозяина.

      – На содержание лошадей, на три года. Сам ты, как вижу, не голодаешь, так что лишнего не даю, чтоб не ввести в искушение. Что ж, всё понятно?

      Отец и сын, переглянувшись, согласно кивнули. Монеты скрылись в одежде, даже не звякнув. Отец подошёл к лошадям, сын побежал за водой. Послышался деревянный стук вёдер.

      Поспешным шагом приблизился староста.

      – Здравствуй, добрый человек, – Альба не дал ему раскрыть рта. – Прими привет от нашего монастыря. – И, повернувшись к Бэнсону, запустил руку в мешочек.

      На неуверенно вытянутую ладонь старосты лёг столбик монет. Глаза у него расширились.

      – Коней мы разводим, – медленно,