Невероятно, но – факт. Владимир Маталасов

этими словами Владимир Ильич плюхается на турецкий диван и изображает на лице приятную улыбку с шаловливым прищуром.

      ИЛЬИЧ

      Бедная, несчастная моя Наденька! Пол Европы пропахала, бедолашная, в поисках оленьих рогов, которыми увешена вся наша нелегальная квартира. Я обожаю оленьи рога!

      ВАРФОЛОМЕЙ

      Рога мужчину украшают.

      ИЛЬИЧ

      (мечтательно)

      Эх, сейчас бы ружьишко, пусть даже плохонькое, в руки, да этак по лесочку побродить, на дичь полюбоваться издали. Или, ещё лучше. С бредешком, да по озерцу, рыбки половить, ушицы наварить, как когда-то в Разливе, будучи пленником шалаша. Ну да ладно. Всё это в прошлом. А теперь, батенька, не дербалызнуть ли нам с вами по алюминиевой кружечке чайку, а? Как вы на это смотрите?

      ВАРФОЛОМЕЙ

      На это я смотрю положительно, товарищ Ульянов, Владимир Ильич. Да вот беда: заварка вся кончилась и самого чаю в доме хоть шаром покати.

      ИЛЬИЧ

      (обрадованно)

      Вот и прекрасно, батенька, вот и прекрасно. У меня появился лишний повод окунуться в самую гущу народных масс, ну и заодно чайку купить.

      Натянув на лицо маску испуга и недоумения, Варфоломей всячески отговаривает Ильича от его предложения. Чего доброго наведёт шорох в округе. Оправдывайся потом.

      ВАРФОЛОМЕЙ

      (округляет глаза)

      Да там шпик на шпике сидит, ищейка на ищейке. Повсюду жандармы и полиция рыщут, всё вас ищут, никак поймать не могут. Грозятся к стенке вас поставить.

      ИЛЬИЧ

      (решительно)

      В таком случае я никуда не иду. Вот им!

      Показывает два кукиша, один за другим. Продолжает:

      ИЛЬИЧ

      Идите сами, а я, так уж и быть, подожду.

      Варфоломей удаляется. Через какое-то время возвращается из магазина с покупкой. Застаёт товарища Ленина погружённым в глубочайшее раздумье.

      Тот сидит, откинувшись на спинку вестфальского кресла, подперев пальцами огромный лоб. Бесшумно шевелит губами, уставившись в одну точку. Перед ним лежит высокая стопка газет и журналов, которые он, вероятно уже успел прочитать.

      ИЛЬИЧ

      (Варфоломею)

      Послушайте, любезный! А не подскажите ли вы мне какое нынче время стоит на дворе?

      Варфоломей тут же соображает, что Владимиру Ильичу всё известно. Это он прочёл прямым текстом в глазах последнего.

      Ильич только ищет подтверждения своим догадкам. Поэтому что-либо скрывать от проницательного ума вождя пролетарской революции просто неуместно, глупо и непозволительно.

      ВАРФОЛОМЕЙ

      Нынче календарь говорит нам о том, что на дворе стоит конец лета две тысячи седьмого года.

      Владимир Ильич в отчаянии хлопает себя по ляжкам.

      ИЛЬИЧ

      Я так и знал! Значит скоро будет ровно девяносто лет со дня начала пролетарской революции.

      Это вам не шухры-мухры! Тогда сколько же мне лет сейчас?

      ВАРФОЛОМЕЙ

      Пятьдесят четыре, вечно вы наш живой и немеркнущий.

      ИЛЬИЧ

      Но