Блистательные похождения двух Аяксов. Владимир Анатольевич Маталасов

истолковывая подобное представление, его по обычаю целуют: мужчины – подчёркнуто вежливо, по-мужски, так же подкручивая усы, от смущения крякая, кряхтя и покашливая в кулак.

      Женщины – с особым рвением, но с опаской оглядываясь: «Моего здесь нет?» и произнося: «Какой милый чебурашка!».

      Произведя отмашку рукой, точно таким же манером представляется и другой:

      НАЛИВАЙКО

      Наливайко!

      Гармония не упускает случая обратиться к проходящему мимо официанту с бутылкой коньяка и хрустальными рюмками на серебряном подносе:

      ГАРМОНИЯ ВСЕОБЪЕМЛЮЩАЯ

      Эй, человек! Налей-ка нам, братец, по маленькой на троих: душа жаждет… Ну, причастимся, друзья, и возрадуемся!

      Выпивают. Закусывают конфеткой. Те, как выясняется впоследствии, оказываются «Музыкальными», подкинутыми на поднос юными экстремистами…

      А гости всё прибывают и прибывают, заполняя собой залу.

      Дворецкий представляет следующего гостя:

      ДВОРЕЦКИЙ

      Гость Востока! Господин Челдобухры ШУЛДЫБУРДЫК семнадцатый.

      Посылая в публику двумя руками три воздушных поцелуя, вновь прибывший приветствует:

      ШУЛДЫБУРДЫК

      Мордухале чугуп апанамана бирды-кирдык!

      ДВОРЕЦКИЙ

      (продолжает)

      Известный в салонных кругах юморист-пародист господин ТАБУРЕТКИН Исидор Сысоевич!

      Обезьянничая всем лицом, на манер шута, в замысловатом реверансе, тот отвешивает низкий поклон.

      Создаётся впечатление, что он танцует губами: верхняя улыбается, нижняя плачет. При этом левый глаз не слушается правого.

      ТАБУРЕТКИН

      Здравствуйте, кто как может!

      Голосом Владимира Вольфовича справляется:

      ТАБУРЕТКИН

      Полководцы вам не нужны?.. Пока – нет? Ну что ж, я подожду.

      С этими словами теряется в толпе праздношатающихся…

      Монблан Аристархович, испрашивает у своих друзей разрешения покинуть их, сославшись на какие-то неотложные дела.

      Те продолжают обход залы. Они завязывают с присутствующими светские беседы, выслушивают их советы, пожелания и наставления.

      Вот небольшая стайка любопытствующих окружает писателя местного масштаба АМУЛЕТА МОДЕСТОВИЧА Чертополоха, который – по его собственным утверждениям, – пишет о том, чего нет и не было, но вполне могло бы быть.

      Он неторопливо, назидательно-нравоучительно ведёт беседу со своими слушателями:

      АМУЛЕТ МОДЕСТОВИЧ

      … Непреложным правилом пишущей братии должен стать девиз: «Пиши, товарищ, пиши, и из этого что-нибудь да получится». И тогда писатель начинает постепенно обрастать своими произведениями, от головы до шляпы.

      А если взять в целом, то литератора надобно уподобить быстрой лани, а цензоров и критиков – стае волков.

      Хороший литератор, дабы донести свою «крамольную» мысль до умов читателей, должен так, мастерски завуалировав, преподнести её в своём произведении, чтобы любой цензор или критик был бы беспомощен в своём стремлении