Люди и куклы (сборник). Василий Ливанов

зубы цедил Горчаков, – сукины дети…

      Из-за сопки вышел пеший. Он размеренно шагал навстречу всадникам, полы длинной шинели пылили по дороге. Вот он поравнялся с конем: жилистый, бородатый, боевые медали побрякивают в такт шагам. В руке, как посох, винтовка, на штык которой насажено два каравая хлеба. Солдат не глядел на офицеров и так прошагал бы мимо, если бы Кромов не окликнул:

      – Куда идешь, служивый?

      Бородач остановился. На запыленном лице светло и остро смотрели слегка прищуренные глаза.

      – Домой иду, ваше благородие! В Тамбовскую губернию. Так что полк наш совсем разбили, я вот и решил, что пора кончать. – И зашагал дальше.

      Горчаков провожал его взглядом, потом рванул кобуру, путаясь в револьверном шнуре. Кромов, крутанувшись в седле, поймал его руку.

      Несколько секунд они пристально смотрели друг другу в глаза. Вдруг Горчаков часто заморгал, губы его покривились.

      – Он ненавидит нас… – прерывающимся голосом твердил Горчаков. – Ненавидит… ненавидит… В чем мы виноваты перед ним, Алеша?.. Скажи… скажи…

      Кромов, придерживая коня, глядел вслед бородачу.

      Солдат размеренно шагал, пока совсем не пропал среди сопок.

IИюль 1909 года. Генерал Томилин

      За письменным столом, заваленным бумагами и картонными папками, сидел пожилой грузный мужчина с круглой седой головой, остриженной ежиком, в усах с подусниками «а-ля Скобелев». Алексей Кромов помещался в кресле для посетителей.

      Уходящий с должности генерал Томилин сдавал дела вновь назначенному военному атташе России во Франции полковнику графу Кромову.

      – Ну, вот… кажется, всё, – задумчиво протянул генерал. – Официальную передачу должностных бумаг можно считать законченной.

      Томилин стал собирать листы и раскладывать их в папки.

      – Позвольте, я вам помогу, ваше высокопревосходительство!

      – Благодарю. Я все уложу сам, в последний раз. Чтобы вы чего-нибудь не напутали с самого начала. Вам еще с этими бумагами придется повозиться. Еще надоест. – Генерал неторопливо завязывал цветные тесемочки на папках. – А передоверить никому нельзя: личный архив военного атташе. Головой за него отвечаете, голубчик.

      Томилин улыбнулся в усы.

      От нечего делать Кромов в который уже раз оглядел кабинет военного представителя России в Париже: комнату, где ему предстояло провести не один год.

      Письменный стол, три кресла: одно для хозяина, два для посетителей, шкаф, большой металлический сейф – вот и все, что составляло убранство этого кабинета. Еще был камин у дальней стены от окна.

      «Надо будет стол поближе к окну передвинуть, – подумал Кромов, – и кресла поставить как-нибудь по-другому, без казенной образцовости…» Словно угадав его мысли, Томилин весело пробасил:

      – Вы, полагаю, захотите мебель переставить по-своему. Но предупреждаю: от окна дует неимоверно, у камина зимой угореть недолго. А кресла стоят именно так, как удобно посетителям.

      Кромов расхохотался.

      Стопка папок на столе росла.

      – Скажите,