Эвви Дрейк все начинает сначала. Линда Холмс

за ним, а потом подняться и сбежать вниз, чтобы можно было изобразить случайную встречу в дверях. Если ей действительно интересно, что он там делал, она просто подойдет и спросит, решила она. По крайней мере, честно признается, что наблюдала за ним. Тайно подсматривать это намного хуже, чем быть в меру любопытным. Вот о чем думала Эвви, спеша на кухню и перепрыгивая через две ступеньки. Там она схватила чайник с плиты и наполнила его. В этот момент открылась боковая дверь.

      – О, привет! Я и не знала, что ты там, – начала она, когда он входил, все еще вытирая руки о джинсы. – Я как раз завариваю чай. Будешь?

      – Конечно! Спасибо. Как дела?

      «А как у тебя дела? Что случилось? Почему ты не можешь подавать? Как ты с такой подачей остался за бортом?»

      Но плюхнувшись на стул, вслух она произнесла:

      – Все хорошо. Как ты устроился?

      – Не могу сказать, что я так уж много здесь повидал. Мне нужно походить еще немного.

      – Я тоже часто говорю нечто подобное себе, поверь мне, – успокоила она Дина, теребя солонку. – И я уверена, что у тебя последние несколько месяцев в Нью-Йорке были тяжелыми… с точки зрения личной жизни.

      – Можно и так сказать, – ответил он с едва заметной улыбкой. – Мне казалось, что это едва ли заметно.

      Эвви прислушалась к тиканью часов. Ей было интересно, скажет ли он что-нибудь еще, но он не говорил. Они сидели, молчали, и ничего не происходило. Чайник уже закипал, издавая звук, похожий на долгий, очень долгий выдох, а они все еще сидели за столом на кухне. В груди у нее все сжалось.

      Она отставила солонку и начала свою речь:

      – Сегодня была поминальная встреча на годовщину смерти Тима. Мы посадили дерево.

      Эвви была уверена, что Дин должен быть поражен тем, что она так сразу рассказала ему об этом. «Просто обязан», – уверила она себя.

      – Святые угодники. – Дин наклонился вперед, но она не торопилась продолжать. – Как все прошло? – спросил он.

      Она знала, что они нарушают договоренность, пробивая маленькую дырочку в лодке, в которой решили плыть. «Пусть это будет только один раз, – решила она. – Ведь дыру всегда можно залатать».

      – Ну, многие говорили о том, какой он был замечательный. Так что прозвучало много приятных слов для его мамы и папы. У него было много друзей. И, да, так оно и было. Одна дама своровала стихотворение с телешоу, так что я думаю, что ее могли бы дисквалифицировать, будь это Олимпиада. Пришел один пациент, которому Тим здорово помог, и у него было много что сказать.

      Эвви потерла затылок.

      – Как все это для тебя? – поинтересовался Дин.

      Она наморщила лоб:

      – Что ты имеешь в виду?

      – Ну, ты говоришь, это было волнительно и приятно для его папы и мамы, а то – для его друзей. А что было приятно для тебя?

      Эвви облизнула губы:

      – Хм… – Она не могла в это поверить. Теперь и она готова была заплакать. Сейчас,