Черный парус беды. Сергей Юрьевич Борисов

не засветилось, ни один диод не замерцал, ни одна стрелка не дернулась. А ведь такого в принципе быть не могло! Чему в них ломаться, в приборах этих? Ну, ладно, есть чему, но чтобы все и разом? И к тому же, ток-то должен идти! Это как в машине после лобового столкновения: сама всмятку, а указатель поворота мигает и мигает.

      – Не пашут, – сказал я не Миле – себе. – Может, что-то с аккумуляторами?

      Я повернул ключ, но стартер остался глух и нем.

      Ладно, попробуем по-другому.

      Ночью каюту освещали лампочки аварийного освещения. Сейчас они не горели, но света, благодаря иллюминаторам, хватало.

      Еще отличие, более существенное: ночью в каюте было сухо, а сейчас плескалась вода. Означало это одно: корпус яхты рассадило о камни. Судя по всему, поступала вода откуда-то из района киля.

      В каюту я полез потому, что в ней над штурманским столом находились столь нужные нам сейчас средства коммуникации. На консоли в кокпите были только дублирующие экраны с самыми необходимыми рулевому кнопками и тумблерами, а сама аппаратура – вот она, туточки. Но в каком она была виде! Изувечена, изуродована.

      Чем ее так?

      Ответ плавал у меня под ногами. Это была крышка от ящика с навигационными инструментами.

      На протяжении всего перехода через океан я ни разу не видел, чтобы Джон пользовался секстантом, линейкой, циркулем и транспортиром. Все эти замечательные изобретения человеческого ума оказались вытеснены на обочину прогресса компьютерными достижениями последнего времени. И то верно, зачем ловить линию горизонта, погружаться в вычисления, стараясь свести к минимуму погрешности, если за тебя все безошибочно сделает электроника? Тем не менее, комплект навигационных приборов на «Золушке» имелся. Секстант, хронометр и прочее покоились в ящике с откидной крышкой справа от штурманского столика. Вот этой крышкой, судя по всему, и лупили по приборам.

      Итак, чем – понятно. Теперь следует проверить, насколько вдумчиво действовал разрушитель.

      Я вернулся в кокпит.

      – Что там? – спросила Мила.

      Махнув рукой, мол, потом, я вылез на палубу и распустил молнию чехла спасательного плота. Запустил внутрь руку, пошарил – радиобуя на месте не было. Так, и здесь облом.

      Я спрыгнул в кокпит и поднял люк, врезанный в его пол. Влажно чавкнули резиновые прокладки, обеспечивающие герметичность моторного отсека. Оттуда пахнуло так, что я отшатнулся. Солярка с электролитом – адская смесь. И все же я встал на колени, наклонился и… Первое, что я увидел, это пучок проводов, вырванных из блока цилиндров прекрасного дизеля «Вольво-Пента». Вандалу потребовалась секунда, чтобы лишить мотор жизни – со всем его хваленым шведским качеством. Куда больше времени у него ушло на то, чтобы вывести из строя аккумуляторы: пока еще клеммы сорвешь и пробки открутишь…

      Я захлопнул люк и доложил Шелестовой:

      – Аккумуляторов нет, тока нет, ничего нет, одна надежда теплится.

      – Не смешно, – сказала Мила.

      – Да я, вообще-то, не веселюсь. Не с чего.