Крылья древнего ящера. Йольз Джангерс

может пойму.

      – Подумай.

      И молчание. Вреж решил не тянуть резину: бунты на кораблях известны ещё с Карфагена, но не всегда же – за борт.

      – Тебя интересуют мои отношения с командиром?

      – Поделись… Может, не пожалеешь.

      – Ты за ним ничего не замечал?

      – То, что он постарше нас, да и это не очень бросается…

      Ли Даогунь улыбался, но смотрел прямо в глаза, а это не всегда приятно.

      – Хочешь узнать. Ли, что за процедуру я с ним проделал, тогда, на глазах у тебя?

      – Зачем ты за ним, извини, шпионил? Или это – такие игрушки?

      – Извини, что не встал при допросе!

      – Ну вот, обиделся! Или это – вопрос тактики? Но, начал – продолжай! Не хотелось, чтобы у врача прорезалась бы мания преследования. – Голос Ли стал помягче. – Я же должен следить за совместимостью. Понимаешь, думаю. Ты психолог?

      – Обучался, но специалистом не являюсь.

      – Не обижайся… Итак, что Майкл натворил?

      Вреж – рассказал, но Дорис ни разу не упомянул. Ли Даогунь был не готов к такому:

      – Да, и мне теперь кажется, что что-то не то: чем-то он всё время обеспокоен… Говорил он уже, как-то невнятно и уже не смотрел в глаза. Бакунцу, правда, показалось, что собеседник, что-то не договаривает, но, тем не менее, Дорис Гимус заочно обрела второго союзника.

      – И всё же какая-то ерунда: сжигать энергию себе во вред! Или он, по-твоему, не собирается возвращаться? – Для приличия, Ли всё ещё сопротивлялся.

      – Вот и проверим. Делать, всё равно нечего. Окажется всё глупостью – задам ей трепку…

      – Ей… Ну, всё ясно – кому.

      – А, что тут? Не Монике же… Ну, созаговорщик, приятного сновидения, напоследок!

      На следующий день все уже плелись к камере жизнеобеспечения; плелись нехотя, мол, опять… Но и некоторая торжественность тоже была где-то рядом: ради чего летели-то! На "Арамис" переправились Жанкевски и Шеметов и тоже улеглись в "Аквариум". Всё теперь отдано в руки автоматики. Вреж вошёл в камеру последним, до торможения ещё сорок минут. Сделать себе этот медвежий сон покороче? Или рискованно? Не привыкать! Через сутки всё равно самому всех будить надо… Итак, когда сверхскорость покажет ноль? Ясно. Вот через десять минут мне и вставать. Вреж знал, что и рисковал он серьёзно. Пробуждение возможно лишь при отключенном жизнеобеспечении, а что это такое при перегрузках гашения, он сам мог бы объяснить любому. Но так человек создан: ради мелочи он может поставить на карту полкоролевства… Пожав руку везению, Вреж принял лежачее положение, набрал код и стал куда-то проваливаться.

      * * *

      Чернота… Как её много… Чернота, или нечто? Чернота с золотистыми бликами окутывала всё, проникала во внутрь, задевала всё живое. Какой активный этот кошмар; он не даёт никакого послабления! Полуживой Вреж чувствовал, что зависим от чего-то страшного, всесильного, имеющего такие неясные очертания и делающего так больно… Сознание работало лишь на одно: существование – это мучение…