(Не)случайное зачатие. Амелия Борн

почему-то разозлило. Я с остервенением начала растираться полотенцем, уделяя особое внимание тому, что ныло между ног. Да-да! При мыслях о Богуцком я не только злилась, но и успела изрядно возбудиться. Закатив глаза, представляла, как это он меня ласкает. Вот так же жестко и быстро… Стоп! Так, чего доброго, можно было и девственности лишиться, а этого допустить я не могла.

      Все же убрав полотенце от истерзанного и чувствительного бугорка, я вытерлась махровой тканью, которая стала излишне влажной от моих манипуляций, и, вернув купальник на место, пошла обратно к остальным, чтобы выбрать время и возможность для побега.

      – Маш! А я тебя ищу-ищу.

      Я обернулась к Петру, который явно было подшофе. Смотрел на меня пьяными глазами и улыбался, как самый настоящий придурок.

      – Зачем? – не поняла я.

      – Давай потанцуем?

      Снежковы руки уже обвивались вокруг меня, а я стояла, растерянная, прижимая к груди свое несчастное полотенце, и смотрела на Петра с удивлением.

      – Петь… ты чего?

      – Что?

      – Я же не танцую, ты помнишь.

      С чего вдруг у меня вырвалась эта фраза, я не знала. Помнить Снежков о произнесенной мною лжи не мог по весьма понятной причине.

      – Зато танцую я.

      О! Этот веский непререкаемый тон, и вот он – сам шеф прямо передо мной собственной персоной. Передо мной в прямом смысле этого слова, потому что Петр уже был оттеснен и теперь вместо него меня поддерживали руки босса. Лизочка, если видела это, должно быть, заполучила инфаркт миокарда.

      Но о Стариковой мне сейчас как-то не думалось. Я покачивалась из стороны в сторону по инерции, так и прижимая к груди полотенце обеими руками. Наверное, мы с Богуцким представляли из себя странную парочку, но на нас почти никто не обращал внимания. Все так и увлекались прыжками в воду и спиртным.

      – Вы уже уходите, Мария?

      Чеееерт! Нельзя быть таким сексуальным вблизи. И издали тоже нельзя.

      – Уже да. А что?

      – Корпоратив еще не завершен.

      – У меня дела.

      – В такой час?

      – Да. Я должна ехать к бабушке. В деревню.

      Мне почти не было стыдно за новую ложь.

      – В деревню? Надолго?

      – А что?

      – Послезавтра рабочий день.

      – Послезавтра воскресенье.

      – Тогда в понедельник рабочий день.

      – Об этом я помню.

      – И вы приедете?

      – Куда?

      Нет, это немыслимо! Вторая беседа с шефом за сегодня, и наш разговор вновь похож на диалог слепого и глухого.

      – На работу.

      – Конечно, я приеду. Это ведь моя прямая обязанность.

      Богуцкий нахмурился и стал выглядеть так, будто придумывал, о чем поговорить со мной еще. А я разрывалась от желания сбежать и остаться в этих его неуклюжих объятиях.

      – Вы действительно собираетесь уезжать?

      – Да. И мне действительно нужно к бабушке в деревню.

      Вновь произнеся эту ложь, я высвободилась