Роддом. Сценарий. Серии 17-24. Татьяна Соломатина

БОМЖИХА, ЕЛЬСКИЙ.)

      СВЯТОГОРСКИЙ

      …У нас тут один был царь и бог. И царица. Царица – в Питер укатила. А бог…

      Панин резко перебивает его.

      ПАНИН

      Знаю. Я только не предполагал, что это отменяет жизнь и работу лечебного учреждения.

      СВЯТОГОРСКИЙ

      Это у вас с Танькой никакая жизнь не отменяет работу.

      Уже идущий на выход Ельский оборачивается, смотрит на Панина с уважением, ироничным одобрительным огоньком в глазах: «Своих прибыло!» – выходит. Операционная бросает на Панина осуждающий взгляд.

      ПАНИН

      На брюшину.

      Панин кладёт на операционный столик иглодержатель с окровавленной иглой. Операционная извлекает крючок Фарабефа одной рукой, другой – подаёт Панину следующий иглодержатель с заправленной в иглу нитью. Начинает шить, обращается к Святогорскому.

      ПАНИН

      Переводи на самостоятельное дыхание.

      СВЯТОГОРСКИЙ

      Ты сперва из брюха выйди, Семён Ильич.

      ПАНИН

      Сказал: переводи. Я не тебе релаксанты экономлю. Хочу проверить в насколько глубокой мы…

      Бросает выразительный взгляд на Святогорского. Тот изображает: я всё понимаю, но может менее жестокий метод, чем проверять наличие двигательной реакции болевым раздражением брюшины?!

      ПАНИН

      Аркан!

      Святогорский всё ещё упрямится.

      СВЯТОГОРСКИЙ

      Снять со стола – моя епархия.

      ПАНИН

      А стол – моя.

      Панин – безупречно профессионально корректен, потому откровенный шантаж не выглядит таковым. Панин должен поставить диагноз. Со вздохом Святогорский переводит бомжиху в режим самостоятельного дыхания. (Собственно, перестаёт дышать за женщину аппарат ИВЛ, то есть – его надо выключить.) Панин сосредоточен на операционном поле.

      ПАНИН

      Шью брюшину. Двигательной реакции – ноль.

      Святогорский расстроен отсутствием двигательного возбуждения – это плохой прогностический признак. Смотрит состояние зрачков бомжихи – расширены, реакции нет.

17-26.ИНТ. РОДДОМ/КОРИДОР ОБСЕРВАЦИИ. ДЕНЬ.

      (БЕЛЯЕВ, МАРГО, БЕРЕМЕННЫЕ, РОДИЛЬНИЦЫ, ПЕРСОНАЛ.)

      Идёт Беляев. Старается держаться в корректном печальном настроении. Но его переполняет радость от назначения начмедом. Пусть пока и временно. Навстречу – Марго.

      БЕЛЯЕВ

      Маргарита Андреевна, с завтрашнего дня я официально исполняющий обязанности начмеда по акушерству и гинекологии. Фактически – главврач родильного дома!

      Марго не разделяет его радости, торопится сообщить новости:

      МАРГО

      Игорь, пока ты у главного торчал, с улицы ворвался мужик с вонючей бабой на руках – и понёсся в операционную. При полном одобрении и пособничестве Святогорского!

      Беляев резко мрачнеет.

      БЕЛЯЕВ

      В смысле?!

      МАРГО

      Какой-то Панин.

      Беляев тут же возвращается в предыдущее настроение.

      БЕЛЯЕВ

      Фуф! «Какой-то Панин» – мужик! Будь спок, подруга дней моих суровых. Давно