Артур, Луи и Адель. Дана Делон

отхожу на шаг, и ее рука повисает в воздухе.

      – Я выгляжу в нем как убитая горем вдова? Почему все черное?

      – Есть еще в горошек с плиссированной юбкой, – сообщает она и показывает мне его.

      Я еле сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. Неужели я носила такие вещи? И если да, возможно ли, что с потерей памяти у меня полностью изменился вкус?

      – Примерь, а я пойду проверю, как там твой отец, – неловко улыбаясь, говорит она и выходит из комнаты, а я в очередной раз тихо ругаюсь себе под нос, бросая взгляд на оставленное ею платье.

      Марсель стоит в дверном проеме и грустно усмехается.

      – В самом деле, она купила его в магазине «Модные бабушки», – шутит мой братишка, и уголки моих губ приподнимаются в улыбке.

      – Марсель, нынче и бабушки такое не носят.

      – Я бы на твоем месте открыл свой шкаф, у тебя наверняка остались наряды поярче и посовременней.

      Я смотрю на себя в черном платье: длина его доходит до щиколотки, оно не подчеркивает моего тела, а напротив, висит мешком. Я кажусь себе такой унылой и некрасивой в нем.

      – Я любила ярко одеваться?

      Марсель кивает:

      – Да, как тот еще попугай, но тебе на удивление шло.

      Он направляется к моему шкафу и начинает перебирать вещи.

      – Ты вообще пересматривала свое барахло?

      Я качаю головой:

      – Использую лишь то, что в комоде, а те вещи, что висят… не знаю, я еще не привыкла, что все в этой комнате мое.

      Если честно, мне очень страшно смотреть на принадлежащие мне вещи и не узнавать ничего. Конечно, в глубине моего сердца таится любопытство, но страх пока что сильнее.

      – Если честно, я бы посоветовал тебе остаться дома, однако понимаю, что у тебя нет выбора.

      – Идти, конечно, никуда не хочется, но я справлюсь. Напугаю всех своим траурным видом, буду мило улыбаться людям, которые меня помнят, но которых не помню я. Если мне повезет, то услышу не одну историю из собственной жизни. А когда все наиграются, сольюсь со стенами и буду делать вид, будто меня не существует.

      Марсель поворачивает голову и заглядывает мне в глаза.

      – Обещаю, буду всегда рядом, не отойду от тебя ни на минуту.

      – Спасибо, но это не изменит того факта, что все будут смотреть на меня с наигранной жалостью, спрашивать, как мое здоровье, и желать скорейшего выздоровления. Большинство из моих ровесников, которые будут присутствовать на вечере, я не переношу на каком-то интуитивном уровне. Может, ты в курсе, почему у меня вообще не было друзей?

      – У тебя были друзья, но они… в общем, я не знаю, почему Прюн и ее компашка тебя не переносят, но поверь мне: ты классная, а значит, проблема в них.

      – Ну спасибо, – фыркаю я, и Марсель мне подмигивает:

      – Всегда пожалуйста.

      – Я просто хочу сказать, что за жалостливыми взглядами скрывается самое настоящее злорадство. Я чувствую это. Мама утверждает, что мне все мерещится. Но, Марсель, я потеряла память, а не здравый смысл. А если плюс ко всему я припрусь в этом платье старой девы, то это станет лучшим днем в жизни той же