90 миль до рая. Владимир Ераносян

простыл, а с лица их принцессы сошла мимика неведомого страха и появилась загадочная улыбка…

      Утро 23 ноября 1999 года

      Открытое море, 10 миль от порта Ки Вест, южная оконечность Флориды

      – Человек за бортом! – заорал бородатый рыбак, спуская шлюпку на воду.

      Чьи-то сильные руки аккуратно погрузили мальчика в лодку и подняли на борт дрейфующего рыболовецкого трейлера, где Элиан сразу очнулся.

      – Сорванец, как же ты тут очутился? – не ожидая ответа от обессиленного мальчугана, пережившего Бог знает что, бормотал один из его спасителей.

      – Мэ сьенто мареадо,[23] – дрожащим голоском пропищал распластавшийся на деревянной палубе малыш.

      – Что он сказал? – потребовал перевода капитан-ирландец.

      – Жалуется, что его укачало, – не оборачиваясь, ответил бородач-кубинец, сразу смекнувший, что пацаненок – его земляк.

      В команде кубинцев хватало. Они перебрались в Майами еще во времена Камариоки, в 62-м после Карибского кризиса, когда Кастро впервые заявил, что построение социализма – дело добровольное и что он никого не держит. Из кубинского порта Камариока стали курсировать сотни катеров и яхт, перевозя тысячи недовольных, таких, как этот бородач. Он был представителем свободной профессии и надеялся, что ювелирное дело прокормит его в Штатах. Не тут-то было. Золотых и бриллиантовых дел мастер-еврей, исследовав опытным взглядом навыки и манеру «кубинского Фаберже», каковым сам себя мнил переселенец, снисходительно предлагал ему, нет, даже не работу подмастерья, опасаясь, что беженец с голодухи может и на воровство пойти, а платное обучение у какого-то сосунка-очкарика. Неприятный наставник, посмотрев на его изделия, изрек на первом же занятии: «Это безвкусица и примитивизм. Такое никто не купит». И тогда несостоявшийся ювелир хлопнул дверью и стал рыбаком.

      Его тянуло туда, где им восхищались, где он был уважаемым человеком, но, как говорится, – muy pronto en la vida es demasiado tarde[24]… На родине он теперь принадлежал к «эскория»,[25] а значит, путь домой ему был заказан. А тут, на трейлере, он хоть чуточку, но был поближе к родным берегам, особенно в сравнении с теми, для кого весь мир теперь ограничивался кварталами Маленькой Гаваны.

      – Куаль эс ту номбрэ?[26] – спросил мальчика добрый рыбак.

      – Элиан, – молвил малыш.

      – Куаль эс ту апейидо?[27]

      – Гонсалес… Тэнго амбрэ[28]… – прервал допрос Элиансито.

      – С ним все будет в порядке, – отрапортовал рыбак. – Он хочет есть. Тащите рис с фасолью! Там, на камбузе, в казанке. Он еще не остыл.

      Принесли миску с кангри. Элиан никогда не думал, что обычные «морос и кристианос»

23

Ме siento mareado. – Меня укачало (исп.).

24

Muy pronto en la vida es demasiado tarde. – Очень быстро в жизни бывает слишком поздно (исп.).

25

Эскория – термин, обозначающий «отбросы» или «грязную пену». Так стали именовать патриотически настроенные кубинцы покидающих страну эмигрантов, считая их предателями родины.

26

Cual es tu nombre? – Как твое имя? (исп.).

27

Cual es tu apellido? – Как твоя фамилия? (исп.).

28

Tengo hambre. – Я проголодался (исп.).