Я, сука, русский. Лирика. Юрий Павлов

сердце разорваться.

      Но сердце ровно било в грудь,

      Толкало кровь, не сбившись с ритма.

      В твоих глазах плескалась грусть,

      Не слышал я твоей молитвы.

      Теперь остались только

      Теперь осталась только память,

      О тех былых, прошедших днях;

      И не убавить, не прибавить,

      К тому, что скоро станет прах.

      Теперь остались только грёзы,

      О той, несбывшейся любви,

      И обагрились кровью слёзы;

      В душе моей – слова твои.

      Теперь остались только раны,

      Рубцами сердце, изорвав;

      И просочился след кровавый,

      Сквозь сердце, душу пропитав.

      Вновь отзвонят колокола,

      За упокой любви небрежно;

      И звон печальный, как хвала,

      Душе загубленной и грешной.

      Она письмо

      Она письмо мне написала,

      И в нём немного было слов:

      Из Блока несколько стихов…

      Ну что ж – и этого немало.

      И я ответил бы стихами,

      И спел бы песню о любви.

      Любви, которая, как клятва

      Меж закадычными друзьями,

      Сердца скрепляет на крови.

      Я всё такой же, объяснимый;

      Немного странный и ранимый

      От слов твоих, порой до слёз,

      Всё жду, когда же образ милый,

      Прекрасный и неповторимый,

      Войдёт в обитель моих грёз.

      Она смеялась надо мной

      И называла лягушонком.

      И говорила: Сладкий мой!

      И обращалась, как с ребёнком.

      А я всё злился, что она,

      Во мне не видела мужчины,

      И всё стремился отыскать,

      Тому, какие-то причины.

      Она со смехом отвечала,

      Что я не в тонусе опять…

      И что не секс, любви начало,

      И выразительно молчала,

      С улыбкой глядя на кровать.

      Опять провинился в чём-то

      Опять провинился в чём-то?

      Опять называешь гадким!

      Довольно уже, девчонка,

      Вчера ещё был я сладким.

      Такой же я, как и все мы,

      Не лучше, но и не хуже;

      Ну может, немного скверный,

      Похабный ещё к тому же.

      Но я не монах из скита,

      И рук за спиной не прячу.

      Душа у меня открыта,

      Ударишь, я не заплачу

      Щеки подставлять не стану,

      Но зла не держу за душою,

      И только на сердце рану,

      Рубахой уже не скрою.

      Она любила

      Она любила горький шоколад,

      Но не любила целоваться в губы;

      От смуглой кожи терпкий аромат,

      И белоснежные, в улыбке, зубы.

      С утра сидела на очке,

      Дезодорантом воздух пшикала;

      Спуская кнопку на бачке,

      Под шум воды, сбегавшей, пукала.

      Она носила жёлтые трусы,

      Ругалась матом и, бывало, грубо;

      Пинцетиком, у зеркала, усы

      Щипала.