Страстная бунтарка. Эмили Маккей

но тут же пожала плечами. Затем она села на крутящийся стул и выдвинула ящик стола:

      – Все это слишком сложно.

      – Думаю, я смогу понять.

      – Существует большая вероятность того, что мои родные не захотят, чтобы я воспитывала Пейтон. Если мне не удастся убедить их в том, что я смогу стать для Пейтон хорошей матерью, они попытаются ее у меня отобрать через суд.

      – Ну и что? Вы думаете, что не сможете выиграть дело, если будете находиться здесь?

      – Я не думаю, что смогу себе позволить с ними судиться, – ответила Уэнди, не поднимая глаз. Порывшись в ящике, она достала оттуда несколько мелких вещиц и бросила их в открытую коробку.

      – Что вы делаете? – спросил Джонатан, которому ее объяснения показались непонятными.

      Она посмотрела на него:

      – Собираю свои вещи. – Затем она продолжила копаться в ящике. – Форд позвонил мне вчера, чтобы выразить свои соболезнования. Когда я все ему объяснила, он сказал, что мне не нужно отрабатывать две недели.

      Нет, он точно прибьет Форда. К черту двадцать два года дружбы!

      Малышка заерзала у нее на коленях, и Уэнди начала ее покачивать, продолжая собирать вещи.

      – Уверена, что у меня был здесь еще один флакончик с блеском для губ.

      – Блеск для губ?

      Она перевернула его привычный мир с ног на голову и беспокоится о такой мелочи, как блеск для губ?

      Должно быть, Уэнди услышала гнев в его тоне, раз снова подняла голову:

      – Это был мой любимый цвет. Такой больше не выпускают. И… – Задвинув ящик, она открыла другой. – Ладно, забудьте.

      – Вы не можете уволиться.

      Она резко поднялась:

      – Думаете, я хочу возвращаться в Техас? Думаете, я хочу бросать работу, которая мне нравится? Не хочу, но это мой единственный выход.

      – Думаете, когда вы окажетесь без работы в Техасе, все уладится? – спросил Джонатан.

      – Я… – Пейтон недовольно крикнула и зашевелилась у нее на руках. Вздохнув, Уэнди снова села на стул и принялась на нем крутиться из стороны в сторону. – Я вам этого не говорила, но у моей семьи есть деньги.

      Она никогда об этом не упоминала, так как не было необходимости.

      Людей, выросших в достатке, отличает манера держаться. Это не снобизм. Скорее чувство уверенности, возникшее благодаря тому, что они всегда получали все самое лучшее. Такие вещи замечают только те, у кого никогда не было денег и кто всю свою жизнь пытается имитировать принадлежность к тем, кто с детства ни в чем себе не отказывал.

      К тому же Уэнди обладает врожденной элегантностью, которая контрастирует с ее нежным, как у эльфа, обликом и энтузиазмом, с которым она работает. Каким-то странным образом ей удается все это в себе сочетать.

      – Вот уж ни за что бы не догадался, – сухо ответил он.

      Уэнди, похоже, не заметила его сарказма.

      – Мой дедушка учредил для всех своих внуков трастовые фонды. Я никогда не пыталась получить свои деньги. Условия, которые я должна для этого выполнить, слишком нелепы.

      – И что же это за условия?

      – Я