Безумие Дьявола. Евлампий Бесподобный

Юльку. Если к этому времени она так и не объявится, после этого и будем думать, что делать дальше. Вполне возможно, что ей захотелось повторить свой старый трюк на новый лад. По крайней мере, будем на это надеяться.

      Честно говоря, я даже хотел, чтобы так оно и вышло. Чтобы Юльке в очередной раз приспичило продемонстрировать свой бунтовской характер, дабы привлечь наконец-то к себе моё упрямое внимание.

      Я и сам, если так подумать, хорош. Все эти дни старался гнать из головы всё, что связано с Воробушком, отвлекался на работу и прочие проблемы, как мог, загружаясь буквально под завязку. Получалось, естественно, не всегда идеально, но, во всяком случае, ещё больше дров наломать не успел. Хотя и думал не раз и не два, что пора всё это прекращать. Либо обрубить, либо… не знаю.

      Думать о том, чтобы отпустить Юльку восвояси почему-то было до психического удушья дискомфортно. Прямо до раздражающего скрежета зубов. Не мог я представить её снова рядом с Уваловым, хотя и видел их вместе не так давно. Так что был уверен на все двести, что, как только я её верну обратно в привычную ей жизнь, в ту жуткую двушку, в которой она жила со своей тёткой до переезда ко мне, она, не задумываясь ни на секунду, тут же рванёт на всех парусах обратно к своему бывшему. Как пить рванёт. Тут и к гадалке не ходи.

      Когда я начинал об этом думать, в голове закипали мозги, а в венах адреналин. Нет! Не мог я её отпустить. Даже если скажет мне прямо в глаза, что ссыт кипятком от Увалова, не может без него жить, а меня ненавидит всем своим существованием…

      Не смогу… Наверное, скорее, убью, чем отпущу…

      Глава 2

      Когда я въехал на Остоженку уже на своём авто, отпустив Селима домой, улицы столицы (в особенности центральные и элитные районы) уже во всю утопали в яркой иллюминации, перебивавшей на раз как вечерние, так и ночные сумерки. Но пока ещё был поздний вечер и никаких утешительных новостей из семейной резиденции Камаевых на счёт Юльки я так к этому времени и не получил. Поэтому и не стал сразу туда возвращаться, пусть и тянуло со страшной силой. И, как выяснилось чуть позже, с неменьшей силой меня тянуло и сюда. На одну из своих столичных квартир, занимавших пару верхних этажей в одном из старинных зданий Остоженки, где я обычно раньше “зимовал” или жил с сыном почти весь учебный год. Это, конечно, не наш семейный загородный особняк, но при большом желании заблудиться можно даже здесь. Или спрятаться. Или что-нибудь учудить перед камерами, установленными у входа в квартиру и в нескольких точках обоих коридоров на обоих этажах.

      Раньше я испытывал к этому месту вполне привычные для любого хозяина домашнего очага чувства привязанности. Как к ещё одному семейному пристанищу. Но, похоже, этой осенью мой привычный уклад жизни перевернулся с ног на голову и полетел ко всем чертям в Тартарары. А после того, как здесь обосновалась со своими личным вещами Вероника Щербакова, я всё меньше стал искать поводов возвращаться сюда вообще. Вернее, ненадолго и, желательно, без ночёвки.