Немеркнущая звезда. Часть четвёртая. Александр Сергеевич Стрекалов

остановила эту его пустопорожнюю и утомительную любовную карусель, у которой конца и края не было видно…

      4

      Случилось же это вот как: опишем по-возможности точно и максимально-полно этот наиважнейший для нашего героя момент, из-за чего, собственно, и затевалась вся эта длинная и печальная в целом повесть.

      В начале октября 1997 года Стеблов с братом приехали навестить отца, которому жить оставалось совсем немного, которого рак пожирал на корню, безо всякой пощады и жалости. Приехали они в пятницу ближе к вечеру, всю субботу намеревались погостить у родителей, чтобы хоть как-то поддержать и подбодрить их обоих, измучившуюся мать – в особенности; а в воскресенье утром пораньше они планировали уехать обратно в Москву, от горя и смерти подальше. Настроение в семье было самым что ни наесть тягостным и упадническим, разумеется, не таким, как в прежние времена, когда все собирались вместе. И долго находиться в доме рядом со смертельно-больным батюшкой детям его было очень и очень трудно. Психологически, в первую очередь… Поэтому-то братья Стебловы так торопились оба поскорее покинуть родительский дом, становившийся ужасно холодным и негостеприимным.

      По приезде они все четверо тихо посидели за кухонным столом, из-за которого наполовину живой отец, впрочем, быстро вылез, фактически не притронувшись ни к чему – ни к колбасе московской, ни к огурцам, ни к водке. Организм его умирающий всякую пищу уже отвергал, не имея сил и возможности усваивать и переработать её, да и желания – тоже.

      Сыновьям и супруге больного также особенно есть и пить не хотелось. Какая еда и питьё в такой удручающей атмосфере, при смертельно-больном человеке, когда никакой кусок в рот не лез, вызывал одну лишь изжогу и несварение…

      Итак, посидев после ужина на кухне какое-то время, полушёпотом с матушкой поговорив, рассказав ей все последние семейные новости, про сестрёнкину жизнь вкратце упомянув, что Антонине Николаевне было крайне важно и интересно услышать, понурые братья разделись и легли после этого спать на приготовленные им постели, томимые горькими ожиданиями. Оба долго вертелись, заснуть всё никак не могли в домашней тягостной обстановке, когда суровая старуха-Смерть уже кружила вороном над их шумным некогда домом, всё сужая и сужая круги, и при этом грозно и неотвратимо размахивая острой, как бритва, косой, наводя страх на домашних испуганных обитателей. Стебловы кожей ощущали её леденящее душу присутствие, и уже даже слышали краем уха ужасающий свист её сверкающей стальной косы. Отчего мурашки самопроизвольно бегали по коже у каждого, и становилось по-настоящему страшно. Так, будто коса может по ошибке и их зацепить – и утащить потом, иссечённых, в Царство мёртвых…

      В субботу утром братья проснулись разбитые и больные в районе девяти часов, позавтракали без удовольствия, сделали отцу укол «Трамала» в вену; потом пошли по городу погулять, подышать воздухом, и вернулись ближе к обеду. Пообедали, сделали отцу ещё один обезболивающий укол, к которым (наркотикам) батюшка быстро стал привыкать, без которых