За рекой Гозан. Сергей Суханов

их головами. В туннеле за аркой звон копыт оглушил, зазвучал набатом.

      Кушаны прошли сквозь вторую стену, еще выше наружной, оказавшись перед огромным прямоугольным зданием с мощными башнями по углам. Привязав коней к кольцам в стене, зашагали за командиром конвоя в царские покои. Пересекли несколько комнат, внутренний двор с обводными коридорами, после чего, миновав последний пост стражи, вступили в просторный зал.

      Куджула осмотрелся. Ярко пылают светильники, закрепленные на ступенчатых пилястрах, вдоль стен тянутся покрытые коврами суфы[37], в нишах белеют мраморные статуи. Трон в центре зала. Два леопарда уставились на вошедших немигающими глазами; хвосты нервно подрагивают. Рабы-дрессировщики напряженно следят за хищниками, намотав цепь на руку.

      Гондофар жестом остановил слугу, обмахивающего его веером из павлиньих перьев, и встал. Холодный взгляд царя завораживал, казалось, веки едва сдерживают бушующее голубое пламя, такое же, как в глазах сидящих у его ног хищников.

      Седые волосы намаслены и гладко зачесаны назад, высокий, изборожденный морщинами лоб открыт.

      То, что хозяин не вышел встречать гостей, можно было расценить как дурной знак: он вел себя так, словно выиграл войну.

      Тахмурес шагнул вперед и слегка наклонил голову, прижав руку к груди. Что бы он сейчас ни думал, нужно выполнять наказ отца.

      3

      – Приветствую тебя, царь.

      Посол намеренно не назвал ассакена «великим царем царей». Новый хвастливый титул Гондофар принял после удачного индийского похода. Сказать так – все равно что признать себя вассалом. Оставалось надеяться, что обмен сигналами на этом закончился, все-таки он сюда не ссориться приехал.

      В переводчике присутствующие не нуждались – ассакены говорили на степном диалекте, понятном кушанам. После формальных вопросов о здоровье близких и таких же формальных ответов Тахмурес обернулся к свите и жестом показал, что пора вручить царю пишкеш.

      Двое воинов вынесли вперед хурджуны[38] из красной сафьяновой кожи. Разложили на ковре подарки: золотую посуду, инкрустированные самоцветами клинки из узорчатой булатной стали, рулоны ханьского шелка – ровно девять предметов, согласно этикету.

      Гондофар улыбнулся одними губами.

      – Спасибо за подарки, я посмотрю их позже. А сейчас я прошу тебя и брата разделить со мной трапезу. Твоих воинов накормят в казарме.

      Царь хлопнул в ладоши, и тотчас из боковых дверей высыпали слуги, в считанные секунды внесли и накрыли длинный стол, подставили три кресла. Виночерпий разлил по ритонам вино.

      Хозяин первым начал беседу: расспросил о дороге, поинтересовался, нет ли в посольстве больных, раненых. Разговор терял официальный тон по мере того, как наполнялись и опустошались сосуды.

      – Ну что, понравился мой город? – Гондофар самодовольно ухмыльнулся.

      Видимо, считал, что необъятные размеры столицы и ее величественная архитектура, которая создавалась

37

Суфа – глиняная скамья, лавка для отдыха, расположенная вдоль стен.

38

Хурджун – переметная сума.