Бестиарий. Сергей Гребнев

ты один? – спросил я громко.

      Ганс вздрогнул, зачем-то оглянулся.

      – Один.

      – Один, – сообщил я.

      – Пускай!

      На Гансе была пижама, лицо в зеленке, в руках ведро с кривой надписью «пол» на боку.

      – Здорово, братишки! – улыбался он, пожимая нам руки.

      На дне ведра плескалось литра два бензина. Ганс появился у нас пять дней назад. Со своим сгоревшим наполовину ухом, с полузажившими ожогами на лице, с которых, когда он чесался, слетали хлопья кровавой овсянки. Не лучше были и руки, выглядели они как лапы старой черепахи из школьного кабинета биологии. Выгнанный из больницы, недолеченный, он приехал в халате к нам – больше некуда было. Мы дали ему старые отцовские военные брюки и рваные башмаки. Халат он обрезал, получилась рубаха. В дворницкой он нашел дерматиновый коричневый плащ. Весь драный, но с искусственного меха воротником, с кушаком, с большой медной бляхой. Ночевал Ганс в каморе. По утрам, когда не было нашей мамы, приходил к нам домой «помыть руки». Из ванной комнаты его приходилось выгонять – не успеешь оглянуться, он уже чистит зубы твоей зубной щеткой и моет вонючие подмышки маминым шампунем. Единственная польза от него была в том, что он очень профессионально сливал (даже днем!) бензин из баков пустующих машин. Занимало это у него буквально секунды – подойдет к тачке, примерится, свернет крышку бензобака, шланг сунет, несколько подсасывающих движений ртом, и льется в ведро или в банку драгоценная жидкость. Пришел вот так вот как-то днем уже с бензином в банке, под моим контролем помыл руки, успев, правда, выдавить в рот полтюбика зубной пасты, мятной маминой. У нас колеса были, закинулись. Скоро мама должна была прийти с работы. Разлили бензин. Вышли. Ганс в пальто своем ногой дверь открыл. А тут, опа, случайный неспешный патруль в составе двух знакомых ментов.

      – О бля, Бензин! – обрадовался один из них.

      Кличку Бензин они ему давно дали, когда он раньше приезжал к нам.

      – Куда пропал, Бензин? – добродушно спросил второй.

      – А вы, кстати, куда, Гребневы? – спросил первый нас с братом, пытавшихся отойти в сторону, как будто мы здесь ни при чем.

      – Сюда идите! – приказал второй.

      Мы подошли, вздохнув.

      – Руки в небо! – почти ласково.

      Подняли руки. Второй мент прохлопал карманы, в которых обычно ничего не лежало и не хранилось. Циклодол на всякий случай я носил в носке. А бензин мы с братом уже неделю для конспирации наливали в жестяные банки из-под кока-колы. Это брат придумал. Дырочка в боку, и дышать можно даже в метро. Вот и сейчас в задранных наших с братом руках были сжаты жестянки с бензином. Ганс же дышал по старинке из пакета, который он, увидев ментов, успел спрятать в карман. Но маслянистый кончик пакета торчал.

      – Это что, бензин? – спросил первый мент, тыкая дубинкой в Ганса.

      Вздохнув, Ганс достал пакет.

      – Понятно! – сморщился второй.

      – Что еще в карманах, руки подними! – Первый мент брезгливо провел руками по