Находка на станции Стрельна. Игорь Москвин

Вербицким. – Помогите мне выяснить, кем и когда была отправлена телеграмма.

      – Только-то, – с облегчением вздохнул начальник. – Это я мигом, – он вскочил из-за стола и быстрым шагом пересек кабинет. Обернулся у самой двери и смущенно произнес: – Простите, ради бога, я еще не привык к новому положению, – и скрылся за дверью.

      Ждать пришлось около пяти минут, в течение которых Иван Иванович с интересом рассматривал кабинет, где кроме стола, покрытого зеленым сукном в цвет мундиров почтового ведомства, трех стульев, большого шкапа, сквозь стекла которого проглядывались корешки Свода законов с золотым тиснением, и двух небольших картин – на одной изображена несущаяся тройка, видимо символизирующая быстроту доставки почтовых отправлений, на второй – заснеженный лес. Обязательного в чиновничьих кабинетах портрета государя Иван Иванович не обнаружил.

      – Вот, – дверь распахнулась, и в кабинет влетел хозяин. – Вот, – повторил Вербицкий еще раз и положил перед Соловьевым квитанцию и поверх нее листок бумаги, а потом затараторил: – Здесь я написал, кто отправил, когда, то есть какого числа, в котором часу и кому. Да, принимающий телеграмму Иванов сказал, что гимназист был не один, и запомнил потому, что они шумели, громко переговаривались и притихли после того, как им сделал замечание какой-то господин.

      В кабинете воистину воцарилась тишина.

      – Иванов не запомнил, сколько было молодых людей и сможет их опознать?

      – Господин Соловьев, я приведу Иванова, и он сам вам расскажет.

      – Хорошо.

      Через минуту дверь распахнулась, и на пороге появился маленький щуплый человек неопределенных лет с бегающими глазками и обветренным лицом.

      – Иван Иванович Иванов, – представил исполняющий должность начальника почтового отделения.

      – Так, голубчик, – Соловьев осмотрел вошедшего внимательным взглядом с головы до пят, – расскажи-ка про тех молодцев, что были с гимназистом.

      – С Мякотиным? – уточнил Иванов.

      – Так точно.

      – Двое их было, а вот как выглядели, не помню. У меня память больше по фамилиям да именам, а вот лица, извините, не слишком.

      – Ты говорил, шумели они?

      – Истинно так, словно из лесу приехали и города не видели.

      – Может, помнишь, в гимназических тужурках они были или нет?

      Иванов на секунду задумался, даже глаза закрыл.

      – Нет, в цивильном платье.

      – Точно в цивильном?

      – Вот вам крест в цивильном, – и Иванов перекрестился.

      – Ты бы их распознал, если тебе их показать?

      – Никак нет, – Иванов посмотрел в пол, словно провинившийся ребенок. – Фамилии – другое дело, а вот лица… На них памяти нет.

      – Ладно, ступай, – Соловьев поднялся со стула, – постой, – ему пришла нелепая мысль, – ты говорил господину Вербицкому, что какой-то господин сделал гимназисту замечание, не помнишь его?

      – Дак он сразу за гимназистом отправлял телеграмму, его фамилия, – Иванов вскинул