Игра Реальностей. Эра и Кайд. Книга 2. Вероника Мелан

на забытую на кресле открытую книгу, которую в обед читала мама, потертый футляр от очков отца, висящую на стене картину-пейзаж, которую раньше никогда не видела.

      Он много для меня сделал. Кайд. Сам не знал, насколько.

      Отчаянно сильно хотелось задержаться, провести здесь ночь и следующее утро. Даже неделю.

      Когда-нибудь.

      – Мне пора.

      Их речь как обрубило. И теперь мой образ впитывали они – уже более спокойные, расслабленные. Завтра займутся своими делами мирно, без дергающей внутри иглы – мысли о срочной покупке билетов в столицу.

      – Я приеду, как только смогу.

      – А звонить? – маме очень хотелось хоть иногда разговаривать.

      – Я… что-нибудь придумаю.

      «Попрошу Бернарду, упаду в ноги Кайду…»

      Мне просто здорово знать, что у них все хорошо. Дальше придумаю, как быть.

      – Я побежала. Меня… ждут.

      Обнимали меня долго. Отпускали неохотно; кричали над берегом чайки.

      (Sleeping at last – Already Gone)

      Почему я думала, что он сидит там – на песке возле двери?

      Кайда не было – ушел.

      И бежать больше не имело смысла – запинаться, нестись, чтобы не опоздать. В запасе еще шесть минут, я успела. Никого не подвела, запихнула в собственную память, как в трюм корабля, столько «добра», сколько сумела. Позволила себе одну долгую минуту любоваться прогорающим закатом, удивительным свежим воздухом, отсутствием снега. Смотрела, как кружат над волнами птицы, как полыхает раскрашенное розовыми и оранжевыми полосами небо.

      Один из самых счастливых моментов жизни – такой останется со мной до конца. Не потускнеет, не потеряет важность, за десятки лет не выцветет.

      Все, три минуты… Пора.

      В портал, неспособная оторвать взгляд от Литайи, я шагнула спиной.

      Вновь тихая стеклянная комната – зимний сад. И всего одна оставшаяся дверь. Кайда в моей квартире нет, его присутствие я бы почувствовала сквозь стены.

      Ушел.

      На теннисных туфлях песок – их теперь хотелось поставить на отдельную полку и иногда касаться, перетирать на подушечках пальцев воспоминания, как песчинки. Позволять врываться в голову шуму побережья, слушать размеренный крик сытых птиц. Запах родного дома, матери и отца.

      За этот подарок я его поцелую. Если смогу.

      Обувь я снимала аккуратно, как сапер. Понимала, что глупо пытаться что-то сохранить, но не могла отказать моменту в трепетности. Спрятала ее, как планировала, на отдельной полке. Теперь чайки изредка будут кричать из моего коридорного шкафа.

      (Paolo Vivaldi – Last Love)

      В квартиру на бульваре Аттика я шагнула босой – знала, что ступлю на ковер. Снова Уровни, Лоррейн, снег за окном.

      Тот, кого я искала, стоял у спинки развернутого лицом к телевизору дивана, оперся на нее ягодицами, о чем-то думал. Лежали на бархатной ткани его ладони; плечи расслаблены, лицо спокойно. На мое появление Кайд отреагировал лишь взглядом – смотрел, как я приближаюсь, как встаю близко-близко.

      А