Голубка. Джасур Исхаков

знакомых и вспомнит своё прошлое. Пока мы живы, многое можно поправить и исправить. И спасибо автору за то, что подарил нам столько удивительных и пронзительных, до мурашек по коже, историй. Спасибо за искренность, щедрость души и доброту.

      От рассказов Джасура Исхакова исходит свет любви к людям, а это самое главное и самое ценное во всех временах и пространствах.

      Бах Ахмедов

      Пушкин

      (Из цикла «Парк Тельмана»)

      Пушкин облюбовал наш парк летом шестьдесят первого. Он появился неожиданно, в день открытия сезона.

      Тёмное лицо его, то ли от загара, то ли от перенесённой желтухи, на самом деле напоминало черты поэта. Было в нём что-то африканское, абиссинское: нос с широкими ноздрями и крючковатым кончиком, большие выразительные глаза, крутые дуги бровей, полные губы… Но главное, что делало его похожим на Александра Сергеевича, – это его волосы. Они пышно кучерявились на голове, блестели крупными завитками, переходя в роскошные чёрные бакенбарды. Одет он был даже в самую жару в какой-то чёрный балахон и шляпу с обвисшими полями. Лишь одно входило в противоречие с образом – сетчатая авоська, которую он всегда носил с собой. Из дыр в авоське виднелся газетный свёрток, мятые трусы и майка, поверх – пара помидоров и кусок чёрствого хлеба.

      …Пушкин выстоял очередь, вынул из кармана новую двадцатикопеечную монетку, протянул её золотозубому пивнику Аркаше. Тот подозрительно оглядел странного незнакомца, повертел в руках монету. Он не знал, кто такой Пушкин, и о внешности его, естественно, представления никакого не имел. Но Аркашу насторожил общий вид посетителя. «Пришелец» заметил подозрительный взгляд и широко улыбнулся, давая понять, что он человек безобидный и не представляет для пивной «Котлован» никакой опасности.

      – Армянин? – на всякий случай спросил Аркаша.

      – Нет, я русский, – вежливо ответил Пушкин и снова виновато улыбнулся.

      Аркаша подкачал медный насос и открыл кран. Пиво второго пивзавода мощной струёй потекло в мутную кружку, накрыло верх густой пеной.

      – Совсем не похож! Цыган ты! В крайнем случае – еврей! – безапелляционно заявил Аркаша, вытирая мокрый прилавок.

      Открытие сезона в парке совпало с Первым мая и Пасхой, и «Котлован» был переполнен. Пушкину пришлось немного побродить между шумными столиками в поисках свободного места. Не найдя его, он присел на корточки у стены пивнушки и с удовольствием отхлебнул холодного, с кислинкой, пива.

      За соседним столиком сидела компания. Все они работали в сборочном цехе «Ташсельмаша» и сейчас обмывали первую получку нового члена бригады. Пьяный паренёк с не бритой ещё ни разу порослью на розовом от водки лице окончил семилетку и успел пройти курс русской литературы.

      – Ой, Пушкин! – радостно завопил он, показывая пальцем на посетителя со знакомым ему по школьному учебнику лицом.

      Сидевшие за столиком оглянулись.

      – И вправду похож! –