Серебро и свинец. Владимир Серебряков

Будь он, скажем, негром, румянец был бы не так заметен. Правда, тогда Обри не был бы майором.

      Пауэлл закашлялся, потянулся к стакану с водой. Импровизированные путы из бинтов и жгутов не слишком стесняли его. Рядом, на столике, стоял кардиограф, но отключенный.

      – Сушит, – пожаловался он. – Слюны совсем нет, во рту как кошки на… клали, простите, майор.

      Он прополоскал рот, сплюнул в ванночку, потом, фыркнув, марлевым тампоном смочил глаза.

      За его напускной веселостью проглядывала обреченность. Пауэлл знал, что умирает. Слова врача о том, что морпех уже мертв, Обри не принял в расчет.

      – Так вы, значит, адмиральский адьютант? – переспросил Пауэлл. – С вами я могу говорить?

      Норденскольд кивнул. Он с трудом мог отвести взгляд от рукояти кинжала, торчащего у Пауэлла из груди. Рукоять была музейной красоты.

      – Хорошо. – Морпех с усилием кивнул. От него исходил слабый отвратительный запах – вонь гниющего мяса, смешанная с резким ароматом спирта и дезинфектанта. – И покончим с этим. Слушайте…

      Он приподнялся на койке, насколько позволяли путы.

      – Эти слова говорит не посланец, – произнес Пауэлл чужим звонким голосом. – Эти слова говорит Торион, владетель Дейга. Именем святого завета, серебра Империи и родового дара я приказываю вам, презренные ши, покинуть мою землю под угрозой скорой и страшной кары. Не пытайтесь разжалобить меня – нет пощады убийцам беззащитных. Не пытайтесь запугать меня – нет боязни в видевшем смерть беззащитных. Не пытайтесь сломить меня – нет поражения защищающему беззащитных. Уходите или умрите.

      – Что-что-что? – беспомощно переспросил Обри.

      Пауэлл рухнул на подушки. Лицо его пересекли глубокие тени. Он попытался сомкнуть веки, но не сумел, и ему пришлось помогать себе руками. Майор отвел взгляд.

      – Он потребовал, чтобы я передал это нашему главному, – прошептал Пауэлл. – И впечатал послание прямо мне в мозг. Оно так там и горело, и жгло, все время, пока я шел. Я хотел свернуть, не возвращаться, но куда там! – Его согнуло в беззвучной судороге кашля. – Не хотел возвращаться… – выдавил он.

      – Почему? – Норденскольд решительно нагнулся к нему.

      – Я знал, что умру здесь… совсем. Как только передам сообщение, – ответил морпех очень отчетливо.

      Врач попытался нащупать ему пульс, потом махнул рукой и вытащил фонендоскоп.

      – Что они с тобой сделали, солдат? – спросил Обри.

      Пауэлл молча ухмыльнулся.

      – Убили, – ответил он. – Этот Торион… да вы видите, черт! Это он сделал, он. – Морпех подбородком указал на торчащий из его ребер кинжал. – А его дьяволы и того страшней. Один копался у меня в мозгах, другой спалил наших ребят, как пушинки в костре…

      Норденскольд решил, что умирающий бредит.

      – Капрал, вам плохо? – влез врач. Обри нетерпеливо отмахнулся от него.

      – Вот дурацкий вопрос, – скучно прошептал Пауэлл. – Сейчас я умру совсем. И знаете?.. Совсем не страшно.

      Он