Серебро и свинец. Владимир Серебряков

проговорил он.

      – Ватра, – откликнулся Тауринкс, брезгливо принюхиваясь.

      Дальше пошло веселее. Они одолели добрых две дюжины слов, прежде чем в голову Левы закралось страшное подозрение.

      – Товарищ майор, – обратился он к Кобзеву, прервав обмен понятиями. – Можно послать кого-нибудь ко мне в палатку за книгой? «Компаративная лингвистика»?

      Майор коротко кивнул. Один из охранников сорвался с места и выскочил из палатки.

      – И… – Лева смущенно прокашлялся. – Здесь нельзя нигде достать картинки зверей?

      – Каких зверей? – изумился Кобзев.

      – Лесных, – еле слышно прошептал Лева. – Медведя, волка… Домашних тоже бы неплохо.

      Кобзев так изумился, что, забыв о напускной невозмутимости, ошарашенно почесал затылок.

      – Только заказать с Большой земли, – признался он.

      – Черт… – беспомощно ругнулся Лева. – Так срочно надо…

      – Капитан Перовский хорошо рисует, – внезапно подал голос один из оставшихся охранников и смолк испуганно.

      – Ко мне, – приказал Кобзев.

      Два слова спустя принесли «Компаративную лингвистику», и Лева рылся в ней, как барсук, до прихода Перовского. Капитан был перемазан смазкой и раздражен.

      – В чем дело? – поинтересовался он у Кобзева, не слишком смущаясь субординацией.

      – Нарисуйте волка, – приказал гэбист.

      – Из «Ну, погоди!»? – съехидничал Перовский.

      – Нет, – испуганно замахал руками Лева, – настоящего. Как можно более похоже. И медведя… если сможете. Еще лошадь, лосося и орла.

      Перовский пожал плечами и взялся за карандаш.

      – Странный какой набор, – пробормотал Кобзев, наблюдая, как под руками капитана на листах возникают одна за другой на удивление реалистичные картинки.

      Тауринкс – если туземца звали так – наблюдал за царящей вокруг суетой с веселым любопытством. Потом внимание его привлекла электрическая лампочка, подвешенная на шнуре с потолка. Он привстал, чтобы оглядеть ее, с неожиданной осторожностью протянул руку, но касаться не стал и только пробормотал себе под нос нечто раздумчивое.

      Лева перебрал готовые рисунки.

      – Можно вас попросить, – обратился он к капитану, – э… не уходить пока. Вдруг не получится.

      Перовский вопросительно глянул на Кобзева. Тот кивнул.

      Лева пододвинул к аборигену первый лист, заглянул в последний раз на страницы «Компаративной лингвистики» и, сглотнув, произнес очень старательно:

      – Влк…уос?

      – Волкас, – поправил его Тауринкс. – Волкас.

      Лева шарахнулся от него, точно от гадюки, невесть каким образом разлегшейся на столе. Листок упорхнул и упал бы под ноги, не подхвати капитан Перовский дело рук своих.

      – Что такое? – нервно потребовал Кобзев.

      – Сейчас… – пробормотал лингвист вместо ответа. – Сейчас…

      Он порылся в книге и нетерпеливо дрожащими пальцами достал еще один рисунок.

      – Беарас? –