Фантастическая проза. Том 1. Монах на краю Земли. Сергей Синякин

с неба – божественные колокольцы звенели, и если прислушаться, вызванивали они явственно «Могучею Русью я в Небо запущен», именно так, и других слов к той мелодии просто не подобрать….

      Повезло человеку! Многие досадовали, что под утро не вышли в чистое поле. Известно же, что по утрам все куда лучше слышится – шепот человеческий за сто шагов услыхать можно! Повезло немытехе! Сколько добра в одни руки досталось, можно и пастушество оставить, в служки, скажем, податься или еще хлеще – команду над дворовыми мужиками в богатом доме получить.

      Да и жениться можно – хозяйство сей шаг дозволяет.

      8

      Событие – факт исторический, ежели оно отражено в летописях.

      А если в летописях будет отражено для тебя непотребное? Как с таким обстоятельством смириться? Розмысл с оным оборотом мириться не хотел.

      – Значит, Добрыней прирученного? – с издевкой спросил он.

      Бранник смущенно улыбнулся.

      – Ты не серчай, – сказал он. – Надо ж было как-то народу сообщить? Ну, представь, сказали бы крикуны, что в княжестве нашем руками человеческими огненный змей создан. И что тогда? Соседи бы сразу войной двинулись, быстро бы сообразили, что нельзя нам времени давать. И народ бы не уразумел. Стали бы людишки говорить, так вот куда князь Землемил деньги оброчные тратит? Зачем народ волновать, зачем его будоражить?

      – Сам придумал или подсказал кто? – желчно сощурился розмысл. – Не понимал, что тем самым меня доброго имени и памяти людской лишаешь?

      Бранник еще пуще побагровел.

      – Да что я? – нервно вскричал он. – Добрыню крайним не надо делать, Добрыня к тебе всегда со всей душой. Ближник это князя нашего по кресту, он и предложил, боярин Челомбей!

      – Ах, Челомбей! – взъерепенился розмысл и хлопнул ладонью по столу. Только посуда в стороны разлетелась. – Знаешь, где я его видел, ближника княжьего?

      – Серьга! Серьга! – встревоженно зашевелился на противоположной стороне стола Янгель.

      – Да что Серьга! – грохнул розмысл кулаком по столу. – Как липку обдирают, каты поганые!

      – Ты со словами-то поосторожней, – выпрямился бранник.

      – Поздно уж осторожничать! – вскричал розмысл. – Сапогов лишили, кафтан с рубашкой с голого тела сняли, теперь к штанам тянетесь? Да вот вам всем, – и показал недвусмысленно, что получит князь со своим ближником, Добрыня, бояре и их родственники до седьмого колена.

      – Серьга! – пытался безуспешно урезонить розмысла немец. – И у стен бывают уши!

      – Так я их оборву, уши-то, со стен! – пригрозил розмысл.

      – Нашел врагов, – сказал Добрыня. – А знаешь, что показал боярин Глазищев, взятый по твоему навету? Вот где враг скрывался! Показал он, что по личному указанию аглицкого короля подрядился он вредить земле Русской всяким способом, и за то ему плата была положена в ихних шиллингах.

      – Знамо дело, – усмехнулся розмысл. – Сунь тебе в задницу железа раскаленные, ты и не в том сознаешься! Будешь кричать, что персидскому