Фантастическая проза. Том 1. Монах на краю Земли. Сергей Синякин

не бывает.

      В тамбуре его остановили два милицейских сержанта в серых несвежих рубашках и, дыша на Салауддина водочным перегаром, потребовали у него документы. Один из милиционеров был нахрапист, невысок и постоянно вытирал ладонью реденькие рыжие усы, словно к ним что-то прилипло. На задержанного Салауддина он смотрел с радостным удивлением, словно умирал от скуки и неожиданно нашел себе развлечение. Второй милиционер был высок, худ и черняв. На правом бицепсе – там, где кончался короткий рукав серой рубашки, синела округлая татуировка, разглядывать которую Салауддин посчитал неприличным.

      Баймиров неторопливо расстегнул нагрудный карман, достал паспорт и отдал его старшему милиционеру, чье старшинство определил по нетерпеливой и бесцеремонной нахрапистости.

      – Нохча, – сказал милиционер, посмотрев вторую страницу паспорта. – К своим возвращается!

      – Вайнах, – поправил его Салауддин. – В Царицынской области живу.

      – А по мне – вы все на одну харю! – сказал второй милиционер с неожиданной ненавистью. – Я бы вас, падл, всех к одной стенке поставил!

      Салауддин промолчал. Милицейская ненависть обжигала.

      – Значит так, – сказал старший, задумчиво похлопывая паспортом по раскрытой ладони. – Деньги есть?

      – Как без денег? Немного есть, – осторожно сказал Салауддин.

      – Гони косую, – сказал милиционер, для убедительности тыча в живот Салауддина стволом кургузого, но оттого не менее опасного автомата. – Гони, козел, если не хочешь, чтобы мы тебя на ближайшей станции высадили!

      Взглянув в его мутные возбужденные глаза, Баймиров понял, что деньги придется отдать. Перспектива застрять на половине дороги, да еще с возможным клеймом чеченского террориста Баймирову была не по душе. Поэтому он молча протянул рыжеусому деньги и некоторое время терпеливо ждал, когда напарник рыжеусого перепишет на листок данные с его паспорта.

      Вернувшись в купе, он забрался на свою полку и лег.

      Не то чтобы ему было жалко денег, хотя и их Салауддин лучше бы отправил в Москву детям, но плохо было на душе у Баймирова. Нельзя так поступать, не по закону поступали милиционеры, в Царицыне милиционеры никогда с него не брали деньги, хотя и видели, что он вайнах. Хотя, с другой стороны, все дело, наверное, в том, что ближе к войне люди становятся злее и бесцеремоннее. И нечестнее.

      Придя к такому заключению, Салауддин перевернулся на спину и стал смотреть на тусклый огонек светильника, помаргивающий в такт перестуку колес.

      На нижних полках слышалась возня, позвякивание стаканов и пьяное бормотание будущих горных орлов президента Дудаева.

      – Бля буду, – доказывал татарин Азамат. – Я на стрельбище все упражнения на «отлично» выбивал. Меня точно к этим самым «белым колготкам» отрядят. Ну, значит, и будем сочетать приятное с полезным…

      Странное дело, но после встречи с жадными милиционерами разговор двух наемников внизу Салауддин воспринимал без прежнего